– А я вон служителя попрошу, – не убоялся Мофей. – Он за меня перед Гончаром заступится – мне прощение-то и выйдет.
– Денег будет стоить, – честно предупредил служитель.
– Найдём, – твёрдо заверил Мофей. – На святое-то дело!
Служитель повеселел, повесил кружку на пояс и радостно потёр пухлые ладошки друг о друга.
– Вот и славно! Ты в первую очередь вон того, мослатого, сабелькой хряпни. Он мне давно уже надоел!
Мослатый не стал дожидаться горькой участи и слинял первым; за ним шустро потянулись остальные. Ясно же, не задался денёк, нечего и рассиживаться попусту.
– Так и скажи, что денег жалко! – крикнул один из них издали, и слова эти жестоко покоробили Мофея.
– Денег у меня нет – я так и сказал! А вот были бы, так я бы их не дал, потому что жалко. И скрывать бы это не стал! Ишь, повадились, худосочные, оскорблять… почти честного человека.
Сабля с разочарованным визгом влетела обратно в ножны и Мофей предусмотрительно засунул руки в карманы, чтобы не врезать кому-нибудь сгоряча. Служитель этот жест молча одобрил – он тут под рукой один сохранился.
– Вот соберётся человек Гончару помолиться – и что? Одному на храм денег давай, других корми, пока не треснут, в храм войдёшь – там ещё с десяток ухарей просьбы приготовили… Так доброму человеку до Гончара и не добраться вовсе! Правильно это, служитель?
Пухлый служитель ответил горестным вздохом.
– Без работы я опять остался, вот что неправильно.
– Да не реви, душа коричневая, денег-то у меня всё равно пока нет. Овсом возьмёшь?
– Да что я тебе…
– Знаю, знаю, не лошадь. Хотя похож… сзади.
– А ну-ка, оборотись ко мне лицом, брат мой!
Голос, прозвучавший со ступеней, принадлежал высокому, худому старцу с длинной, седой бородой, что жидким ручьём струилась по коричневому одеянию. Лицом старец оказался сух и морщинист, желтоватая кожа обтягивает кости не хуже, чем на полковом барабане. Большие, выцветшие глаза поблёскивают фанатичными искорками. Не иначе, важная персона, поскольку толстый служитель едва из платья не вывернулся в резком развороте.
– Ну, и как дела твои, брат? – сочно поинтересовался старикан. – Есть успехи в сборе пожертвований?
Служитель понурился и даже отвис отдельными местами дородного тела.
– Совсем о душе не радеют люди! – посетовал горестно. – Ни ломаной монетки не бросили.