…Запах гари она почуяла еще в машине. Из открытых настежь окон струился дым. Первая мысль – о пожаре. Какое счастье, что ребенок здесь! Лада сунула малыша мужу, кинулась к подъезду, взлетела на этаж, толкнула дверь; та оказалась подозрительно приоткрыта! Едкий дым щиплет глаза, ничего не видно, под ногами скользит что-то твердое – оказывается, стеклянная миска с обугленными остатками пирога. Лада глянула на прожженный паркет и задохнулась от смеха, кашля и крика. Домработница что-то лепетала, хлопая длинными черными ресницами. До Лады с трудом дошло: горящий предмет испокон веков выносят на порог хижины. Это – импринт, всё остальное неважно.
С той дикаркой она рассталась сразу же, но… вот опять гость из прошлого, этого так просто не выгонишь.
Старик презрительно оглядел скромненькую встроенную кухню в стиле hi-tech.
– Евроремонт, что ли?
– Нет, конечно. Но материалы современные!
Ладе нравилась ее кухня.
– К чему вся эта дребедень? Баловство одно! Или мужнины деньги покоя не дают?
Старик брезгливо убрал со стола торт и скривился:
– Такое не ем, поросячья еда! И посуду фарфоровую убери, не признаю ее, хлипкая. Недолговечная!
Тут же на стол шлепнулся неряшливый газетный сверток. Звякнула нержавеющая миска. Старик нашарил в кармане складной нож из тех, что даже во времена Ладиного детства казались неопределенно старыми, и принялся терзать копченую ржаво-коричневую рыбу на засаленной газете. Ошметки летели на новые светло-голубые обои в беззащитных серебристых блестках.
Настенные часы в виде кошачьей морды уныло опустили усы. Половина четвертого. Валерка придет не раньше чем через полтора часа. Лада не выдержала и закричала с предательскими слезами в голосе:
– Как вам не стыдно мусорить, это безобразие!
Всегда не любила рыбу, а сейчас просто ненавидела. Старик же невозмутимо улыбался.
– Ох уж эти бабы! Одни капризы да истерики! Подумаешь, рыба ей не нравится! Не ешь! Я уже не в том возрасте, чтоб c вашей сестрой заигрывать.
Лада горько пожалела о том, что не умеет неистово и самозабвенно ругаться. Не получается – и всё тут. Слишком много думает, спонтанности нет. Выходит жалко, как у обессилевшего ребенка. Валера всегда смягчался в такие минуты. Прижимал к себе, большой и сильный. Настоящий слоненок. Она тотчас разозлилась на себя за нежность к мужу: ведь это он во всём виноват; родственные чувства, видите ли, взыграли ни с того ни с сего! Еще раз взглянула на старика, сосредоточенно жующего рыбу беззубым ртом, и ринулась в ванную.