Ткацкая мастерская находилась на заднем дворе Фрамстон-Холла. Маленькие пыльные окна, деревянные полы, темные склады и множество старых металлических станков. Больше здесь ничего не было. Кроме еще конечно витающей в воздухе атмосферы безнадеги. И детского страха.
Еще была тряпичная пыль. Она резала глаза. Забивалась в нос. Оседала плотным слоем на окнах и стояла столбом. Пыли было слишком много! Но это полбеды. Кроме того, в цеху было очень душно и шумно.
Это из-за швейных машин. Огромные металлические и страшные, они грохотали так, что закладывало уши! Деревянные полы под этими машинами, ходили ходуном, а все что оказывалось внутри этой машины, умирало, или оборачивалось в одежду. Если туда попадал ребенок, он умирал, если ткань, то из нее получался костюм. Темно-зеленый, военный костюм.
Джозеф Хоггарт, был наш мастер. Старый, лысеющий и молчаливый. А еще, он бывший солдат, и у него нет одной руки. Левой. Вместо нее – отвратительный, пугающий обрубок.
Я не знаю, как мистер Хоггарт лишился руки. Никто из нас не знал. Кто-то предполагал, что конечность отнял станок, оставив старику лишь культю по локоть, кто-то рассказывал, что руку Джозефа съела проказа – гниль. Были и такие, кто рассказывал, что мистер Хоггарт лишился руки на войне. Сам он никогда об этом не рассказывал. Он редко когда открывал рот, а если открывал, то напоминал, что сейчас идет война и все мы, должны трудиться на благо страны. Говорил, что наша помощь стране, сейчас крайне необходима. С этими словами, мистер Хоггарт ходил по цеху, взад и вперед. Весь день. Всю неделю. Месяцами.