В первые недели знакомств, я познакомилась практически со всеми. Только вот имена запомнила, увы, не все.
– Меня зовут Дина.
– Меня зовут Анна.
– Я Каролина Эрметт. Мне двенадцать лет.
– А я Марта.
Они все по очереди подходили ко мне в раздевалке и протягивали мне руку. Я с радостью пожимала их.
– Я Гвен.
Девочек в нашем крыле было около пятидесяти. Все разновозрастные, от совершеннолетних, до совсем еще маленьких. Год назад здесь появилась Матильда Майер. Мать этой девочки умерла, рожая ее, и с тех пор Матильда живет в работном доме, на пороге которого, собственно говоря, и родилась.
«Отсюда не выбраться»
Эти слова, сказанные мне однажды кем то, плотно засели в моей голове. Не проходило и дня, чтобы я не задумалась, а действительно ли это так. Неужели никто еще не смог сбежать из-за этих кирпичных глухих стен? В это верили все вокруг, поверила и я.
– Кто-то из мальчишек попытался, – рассказала мне Тори, когда мы вдвоем брели из цеха на обед, – но его заперли в карцере и он там умер. Звали его Йохан Грей. Несчастный ребенок.
Мимо нас прошли взрослые девочки, и мы сменили тему. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь услышал наш разговор и донес миссис Лафайет.
– Были еще попытки. – Вспомнила Тори. – Кто-то из девочек даже план побега рисовал. Но эта бумажка попала в руки активистам, а вскоре, и к надзирательница.
– И что же с ней сделали? С той девочкой.
– Высекли розгой и неделю продержали в карцере на хлебе и воде.
– Она жива? – ужаснулась я.
– Жива, – спокойно ответила Тори. – Но сошла с ума. Говорят из карцера никто в здравом уме не выходит. Еще был мальчишка. – Тори задумалась. – Ларри Гамп… Гамптен… Гампер… Я забыла его фамилию. Он тоже пытался сбежать и даже взобрался на стену. Но Ларри поймали и били палкой до тех пор, пока он не умер. Так здесь и поступают с провинившимися. Особенно с теми, кто пытается подбить других на неповиновение или побег.
В тот день я это и собиралась сделать – подбить Тори на побег. Но ее рассказы о тех страшных наказаниях, погасили мое желание как вода, гасит огонь.
– Жаль, что мы вынуждены жить в месте, где люди умирают от голода, бросают своих детей и много пьют, – рассуждала я, глядя как главный корпус работного дома неумолимо становится все ближе к нам, все больше. – Жаль что матерей наших больше нет, а вокруг смерть, болезни, нищета.