Думая о брате и о молдавских шоферах, которые проезжают этот маршрут, я иногда ловлю себя на мысли, что они проделывают тот же путь, которым пришли в наши края предки молдаван с Марамурешских гор. Они охотились вдоль дороги то ли на зубра, то ли на татар – своеобразных заднестровских рэкетиров. Дети, старики и огромные отары овец, «бэлцате», охраняемые большими, умными псами шли за ними. Они кочевали медленнее сегодняшних микроавтобусов, но всё равно в назначенный день их поджидала на дороге смерть. Так, наверное, заведено на небесах, чтобы дорога от восточных Карпатских гор до Лэпушны и Орхея была вымощена нашими костьми.
Мы остались без работы. Уже не совсем худощавый парень, который помог мне выбрать когда-то джинсовый костюм, решил обойтись без нас. Наши семьи доклёвывают последние гроши. А мы мечтаем об Одессе. Залить бы полбака – и к морю… Зайти в фальшивый «Гамбринус» и, укрывшись от зноя, заказать литровый холодный бокал пива. Мы не сидим у разбитого корыта. Всегда найдётся подходящая программка от работодателя. Можно же на время сдать себя в аренду, не утрачивая главной цели. Жаль, что Бог не берёт мзду. Дали бы Ему на лапу министерский бакшиш и решили бы свою главную проблему. Мы становимся одинокими. Мы теряем в пути дорогих людей, остаются только воспоминания. Впрочем, кроме воспоминаний, у человека ничего нет.
Мы сидим с моим другом за столом на террасе старого города и пьём турецкий чай. Над нами цветут липы, а наши мысли – об Одессе. Мы ещё не ответили на наш главный вопрос. По крайней мере, пока.
«Книга – чистейшая сущность человеческой души».
Томас Карлейль
Женя умер вчера. Я так и не успел вернуть ему книгу. Заголовок на «Ньюс-яме» норовил удивить подробностями об окоченевшем трупе известного поэта, обнаруженного на даче его друга. Я давно не общался с Женей, но знал, как и все его знакомые, что в последнее время жить ему было негде и что он сильно пил. На прошлой неделе я его встретил утренним часом у светофора «Дома печати». Женя скользнул по мне мрачным взглядом бомжа, ссутулился и кивнул, отворачивая голову. Я успел разглядеть на его правом виске рыже-малиновую ссадину, которая тянулась к его высокому, лысоватому лбу. Мы шли друг другу навстречу, наступая на мокрые от ноябрьского дождя полосы «зебры». Он, наверное, выбирал чёрные.