– И что же главное?
– Так эта. Любовь. Совесть. Друзья. У меня ж знаешь сколько друзей? О! – Миша развел руки в стороны, будто показывая размер пойманной рыбы. – У тебя вот есть друзья?
– Девушка есть.
Художник отложил картину и показал Мише фотографию милой рыжей девушки на экране своего мобильного.
– О-о-о. Красивая, ага!
– Да, красивая… И умная. И надёжная. Миш, знал бы ты, как она меня выручала порой. С самого дна доставала. Из депрессии вытаскивала.
– Депреси? А шо это?
– Да так… Типа болезни. Когда грустишь много.
– Аааа. Меня мамка учила, шо грустить оно не надо. Оно Богу не угодно.
– А я не верю в Бога, Миш.
– А энто зря! Надо ж верить! Я верю и не грущу.
Художник не ответил. Он смотрел на фотографию своей девушки и перебирал все те случаи, когда она спасала его от полного безумия.
– Милчеловек.
– А? Что?
– Картиночку можно забрать, а?
– Так я не дорисовал.
– Да мне и так сойдёть! Ага!
Художник протянул незаконченный портрет. Миша бережно взял его в свои руки и внимательно осмотрел. Результат был для него хорош. Он широко улыбнулся, сложил аккуратно рисунок вчетверо и положил в нагрудный карман пиджака.
– Спасибо! Пойду я, ага! Спасибо!
– Пока, Миш.
Михаил развернулся и побрёл куда-то по своим особо важным делам, оставив молодого художника в одиночестве любоваться закатом.
Услышь меня и вытащи из омута.
В последнее время дела у Максима шли не очень хорошо. Не сказать, что и до этого всё было здорово, но сейчас откровенно паршиво. Паршиво из-за того, что он стал осознавать глубину ямы, в которую проваливался, и приумножать её величину в собственном восприятии, накручивая себя всё больше и больше.
Максим – художник. Далеко не самый успешный и известный, но кисточку держать умеет, отсутствием вдохновения не страдает и раньше вполне себе успешно продавался. В прошлом году Максим занял третье место в городском конкурсе современной живописи и очень этим гордился. Третье место ему принесло какую-никакую репутацию, небольшую сумму и денег, а главное уверенность в самом себе. Но вот время шло и с тех пор никакого прорыва не происходило. Уверенность улетучивалась, а кошелек становился заметно тоньше. Картины Максим продавал больше своим друзьям или просто знакомым за копейки. Иногда удавалось выполнить заказ для какого-нибудь заведения. Например, несколько его работ развешаны в кофейне, чьи посетители представляют собой молодое продвинутое поколение, которые просто обожают неопределенную абстрактную мазню, пытаясь найти в ней смысл и высокопарно обсудить со своими друзьями. Смысла в этой мазне не было никакого, и Максим не особо-то его и закладывал. Его всегда, с самого первого серьёзного занятия художеством, тянуло на что-то большое, что-то великое. То, что могло увековечить его имя и пронести сквозь время, сделав бессмертным.