– Папа, я здесь! – вдруг прозвучал из темноты пронзительный детский голос, заставив его вздрогнуть и шагнуть назад.
Люди вдоль стен оставались неподвижны. Заметив Чеда, мальчишка направился к кабинету. Он держал свечу в высоко поднятой руке, освещая помещение тусклым мерцающим светом. Его движения выглядели так, словно он был деревянной куклой на шарнирах: резкие и немного неловкие. Решительные черты лица Чеда с каждым его шагом искажались гримасой страха и ужаса, заставив его испуганно вскрикнуть:
– Кто это, Майк? (толкая вперёд одного их телохранителей)
Услышав его голос, люди в черном синхронно повернули головы и направились вместе с мальчиком в сторону кабинета. Вместо лиц у них были огромные черные впадины, из которых, казалось, на мир глядела бездна.
Дверь захлопнулась, голоса в коридоре стихли. Чед посмотрел на Микки.
– Ты ведь помнишь Кэтти, не так ли? – не отрывая взгляда внезапно спросил Микки. – Полагаю, той ночью ты был в восторге от того, как она истекала кровью на твоих глазах, как умоляла тебя остановиться, пока я был в Бирмингеме. Думаешь, работая на Кристофера (агента ЦРУ), я бы не узнал об этом?
Чед незамедлительно выхватил пистолет у одного из телохранителей и дрожащей от растерянности рукой направил его на Микки. В тот момент рассудок Чеда помутился. Ему с трудом удавалось держать Микки на прицеле, а его глубокое дыхание, как дыхание машины, заполняло комнату.
– Я же предупреждал: «Рагнарёк» – это лишь крошечный фрагмент всего эксперимента, – оглянувшись, Микки широко повел руками по залу, – Отдать тебя на растерзание правосудию, знаешь, было бы просто, а вот идея превратить Чеда Хёрли в такого же подопытного кролика…
На мгновение Микки замолчал, чтобы сделать глоток виски, поморщился, а затем добавил:
– …звучит куда более заманчиво. Ты делаешь поспешные выводы, а ещё ты импульсивен и руководствуешься эмоциями. Я не узнаю тебя, ты переменился…
Чед решительно толкнул пальцем планку предохранителя.
– Хорошо, давай на чистоту, – пытаясь наладить разговор, проговорил Микки. – Благодаря тебе Ричард уже никогда не станет прежним… Но здесь он жив. И так будет продолжаться ровно до тех пор, пока «Рагнарёк» вместе с лабораторией принадлежат мне. Да, я нарушил правила, но только чтобы уберечь свою семью от таких, как ты, гнилых падальщиков.