Стукнулись стеклами, дядя Миша вытянул содержимое своего, занюхал хлебом. Я посмотрел на него, подумал, вдохнул, выдохнул и тоже выпил зараз целый стакан.
Опьянение приходило явно, но плавно, через полчаса достигло максимума, постояло так минут сорок и неспешно, без головной боли ушло. За это время дядя Миша поведал мне свою биографию.
Я люблю слушать воспоминания стариков, но, к сожалению, запоминаю только общий контур. Диктофон бы, конечно, помог, на мини кассетах – но в душевном таком разговоре вести звукозапись было бы странно, и вряд ли люди тогда говорили бы всё, что хотят.
Дядя Миша сам из крестьян какой-то губернии. Небогатые, но работящие – три коровы, две лошади было. Батраков не держали. Михаил даже сам ходил подбатрачивал в юности. Рассказал, такой случай:
– Я был молодой еще, нецелованный, как говорят. Работал на богатого мужика из другого района. Жара стояла сильная. Вот привожу телегу, лошадок распряг, воды из колодца ношу, лошадей поливаю. Пить им поставил. Сам тоже разделся, воды на себя пару ведер вылил. А она в окошко на меня глядела, жена хозяина. В доме нет никого, все на уборке. Позвала меня. Я так: Ой! Кудись расдудысь!… без партков стою, ведром прикрылся. «Не прячься, – говорит, – я уже всё видала. Заходи, – говорит, – квасом тебя напою».
– И что? Напоила, дядя Миша?
– Напоила!
Я еще потом к ней ходил. А потом люди стали догадываться. Пришлось уехать оттуда, слухи пошли, боялась она. Тогда же какие правила были – муж мог и до смерти забить. Обычное дело! Она красивая очень была, молодая, а он уж дед почти. Хотя, не такой еще старый, как я сейчас. Он за долги ее в жены забрал. Трудно молодой со старым быть. Кровь-то кипит!
Потом рассказал дядя Миша, как в колхозы тянули, как раскулачивали.
– Вас-то за что? На вас же никто не работал… Две лошади всего! Какие же вы кулаки?
– А кто это решает?! Кулаки, не кулаки… Совет крестьянской бедноты! А это знаешь кто? Алкоголики и лентяи. Он вчера под забором валялся, перешагивали через него. Работать не работал, а то, что было из дома, пропил уже. А сегодня приходит в кожаной куртке с бумагой, и кодла с ним. В амбар лезет, кур по головам считает. Ты ему слово поперек скажешь, он тебя в кулаки и запишет. А после него никто разбираться не будет. Солдаты придут, в вагоны погрузят и в Сибирь отвезут.