. А потом меня озарило. Всю эту китайскую бамбарбию-кергуду можно превратить в дешифруемое послание, если оно будет записано величавыми в своем пиктографическом одиночестве иероглифическими письменами. Сообщение с воплем о русской жажде полетело на другой конец волны и вернулось с вразумительным, но очень неопределенным ответом, дающим, однако, определенную надежду на гонца с водой.
От напряженного ожидания русское запасливое сознание вместо вежливых приветствий выдало неожиданное: «А можно две бутылки?» Восполнив необходимые на случай черного дня или атомной войны запасы воды, мы включили навигатор и отправились в увлекательное приключение, не забыв, однако, сделать уже традиционную остановку у китайского мастера по изготовлению дубликатов ключей. Забегая вперед, скажу, что и эта четвертая его попытка оказалась неудачной. Чертов ключ! никак не хочет клонироваться!
Ведя следствие по делу на соответствие ровной зеленой линии навигатора кривоватым китайским трущобам, переходящими в грядущую роскошь недостроенного небоскребного жилого фонда, мы колобками выкатились на широкий проспект, где впервые испробовали на себе дружелюбный китайский общественный транспорт.
Дружелюбие проявилось в отгадывании нашей национальной принадлежности, нескрываемом любопытстве и искреннем желании помочь заблудшим овцам. В веселой компании беспокойного водителя и зайцевато-лукавых пассажиров мы достигли места назначения и влились в нужное стадо, устремившееся к красотам древнего города.
Все, на что нам хватило сил и времени этого дня – молнией пролететь по его прямой и бесконечной центральной улице. Удивителен серый цвет древних построек Китая. Он не кажется скучным и монотонным. Низкорослые традиционные домики в исключительно серой палитре, как загрунтованный холст, расцвечиваются радугой выложенных перед их входами товаров и сувениров. Дворец окружен стеной с продолжительной смотровой площадкой, поэтому вы получаете два в одном: кусочек Тяньаньмэнь[5] с вкраплением Великой китайской стены. Плюс к этому действующий буддийский монастырь и пара пагод.
В монастыре шла служба, значение которой понять было сложно, несмотря на очень длительное подглядывание. По-моему, там несколько женщин крестились в буддизм. Интересно поглядеть на верующего человека при исполнении. Если поменять декорации, язык и одежду, то увидишь тех же прихожан и насельников православного монастыря: кто-то вовлечен в пучину важного и ответственного таинства, кто-то впал с молебенный транс, другие, не такие укорененные, стоят в напряжении, соблюдая приличия момента; один монах зевает во весь рот, а другой, очень старый, с легкостью твердит все молитвы чуть ли не вперед ведущего, своей умиротворенной улыбкой показывая, насколько глубоко он свыкся с многократно происходящим, настолько, что это стало его песней, дыханием и жизнью.