«Русский архив», №7, 1867
В. Майнов. Скопческий ересиарх Кондратий Селиванов.
(Ссылка его в Спасо-Евфимиев монастырь)
«Делу же сему особливой важности не придавать и трактовать оное не как политическое, а как гражданское», – писала императрица Екатерина II в инструкции своей полковнику Волкову, отправлявшемуся производить следствие о скопцах. К сожалению, впоследствии высшее правительство отказалось от такого взгляда, придало важность простому факту религиозного помешательства, увидало опасные политические замыслы там, где было лишь одно невежество, само надело на главы фанатиков мученические венцы и окружило их ореолом страдальцев за истину. Чистое, неизвращенное еще фанатизмом своих прозелитов, христианство требовало служения Богу в духе и истине и никогда конечно не посягало на человеческую природу ради угождения Творцу; однако, с течением времени под влиянием воззрений, порожденных прежними религиозными канонами, а также в силу желания подчинить Богу всего себя, распять «плоть со страстьми и похотями», мы начинаем замечать в христианстве совершенно неприсущее духу его течение, состоящее не только в духовном оскоплении себя во имя Божие, но и в действительном, сознательном оскоплении, выражающемся в известной мучительной операции. Не говоря уже о религиях Малой Азии, Финикии, халдеев и т. п., даже само идеалистическое иудейство допускало оскопление, и сам Божественный Спаситель указывал на него как на существующий факт, сказав, что «суть скопцы иже оскопиша ся ради царствия небесного». При помощи строго аскетических воззрений разных последующих учителей церкви, идея спасения через оскопление никогда не умирала в Византии, где было заведомо насколько епископов-скопцов, а отсюда она должна была проникнуть и в Россию, где культ бога Ярилы представлял для нее плодотворную почву.
С другой стороны, христианство не могло отрешиться и от тех мистических идей, которые были до него выработаны лучшими умами того времени, а потому то тут, то там оно вступило в компромиссы с этими мистическими теориями, дав начало павликианству, манихейству, катарству и альбигойству с одной стороны и так называемому неоплатонизму со всеми его подразделениями – с другой. Борьба злого и доброго начала, учение о Слове и возможность уподобиться Слову-Христу – вот те чисто языческие теории, которые самою силою вещей проникли в христианство и основались в Византии и ее провинциях, так как Восток относился всегда более терпимо к религиозным убеждениям, нежели Запад христианского мира. Главными носителями этих трех теорий явились катары, булгарские богомилы, итальянские патарены и южно-французские альбигойцы; как известно, они не довольствовались спокойным исповедованием своего религиозного канона, а напротив того, постоянно ходили на проповедь, искали прозелитов и заходили в Россию.