Это был хороший вопрос.
– Я бы вернулся в Котлину, белым шляхом на гребень, а оттуда желтым прямиком до Ванды.
– Ты не пройдешь на белый. Лавина загородила проход, там чистить надо.
– Я у тебя веревки видел…
Лалу не оценил шутку. Зато предложил альтернативу. Когда мы вернулись в его хижину, он показал на карту.
– Каждое утро я обхожу шляхи, – пояснил он, – Давай завтра пойдем от моего схрониска красным шляхом до Триглава. Подъем равномерный, много сил не потратишь. А оттуда переход на Ванду.
Говорил он уверенно и быстро – сразу видно, что знал горы, как свои пять пальцев. Я доверился ему, кивнул, и на том уговорились. Я остался еще на одну ночь в гостеприимной хижине. С наступлением сумерек Лалу запалил печь и сделал для меня еще немного отвара. Пить это все так же было невозможно, но я силой вливал в себя кружку за кружкой. Паренек вместе с собакой вышли на крыльцо. Вскоре я заслышал его песнь:
– Эх, долина моя, долинушка,
Ты долина моя широкая!
Я тебе пою, добра матушка,
Я тебе пою, волоокая.
Мне-то ночесь, доброму молодцу,
Спалось-то, спалось, много виделось,
Нехорош-то мне сон привиделся:
Привиделась мне та крута гора.
Будто я хожу по крутой горе,
Будто я гляжу на свою сторону.
«Сторона ль ты моя, сторонушка,
Незнакомая, незнакомая!
Я не сам-то я на тебя зашел,
Занесли меня ветры буйные,
Ветры буйные да холодные».
Эх, долина моя, долинушка,
Ты долина моя широкая,
Приняла меня, добра матушка,
Приняла меня, унесенного.
На следующее утро я чувствовал себя гораздо лучше, и, как только солнце показалось из-за гор, мы отправились в путь. Как и говорил Лалу, подъем оказался простым – без цепей и железных ступенек. Снежка брела вместе с нами. На обзорных местах она останавливалась и внимательно оглядывала горную панораму, втягивая носом воздух.
– Это она тебя в снегу нашла, – сказал Лалу, – Я бы сам не заметил. А Снежка почувствовала запах, выкопала, вытянула за ремень. Поток тебя внизу застал?
Я рассказал, как упал со скалы. Лалу присвистнул от удивления.
– Удача, что на снег упал. Если на камень – верная смерть.
– Не помню, чтобы там ходили лавины. Раньше вдоль Гребня росли деревья.
– Верно, – кивнул Лалу. – Но их вырубили.
– Почему?
– Поднимемся – покажу.
Наш путь лежал к Междупасу – долгому горному хребту, который широким перевалом соединял Триглав с Вандой. Высота его была чуть больше двух километров над уровнем моря, и оттуда вся Нагора оказывалась у тебя под ногами. Чем дольше мы шли, тем больше накренялась земля. Долина, оставшаяся позади, поменяла очертания, сжалась, но домик Лалу по-прежнему выделялся темным пятнышком на белоснежном фоне.