Вообще, стригли мы (и нас) зачастую грубо и неаккуратно, срезая родинки и оставляя клочки волос. Дело в спешке (нам дали пять минут на подстрижку всех), в неопытности «парикмахеров» и в неисправном состоянии машинок (их было две или, вообще, одна).
Во время осмотра внешнего вида сержанты смеялись над нами. Одного солдата даже вывели и задали вопрос строю: «Кто его стриг?» (этот бедолага был весь в кровоподтеках и антеннах невыбритых волос на голове). В нём я с изумлением узнал своего «клиента» и, сделав шаг из строя, получил свою порцию шуток и насмешек (правда, были они на удивление беззлобными).
Вообще, все в этой казарме стояли в очередях. Очередь на стрижку, очередь в туалете, в бытовке (комната бытового обслуживания с утюгами и гладильными досками), в месте для чистки обуви и очередь к каждой из доступных электророзеток. Всего розеток было штук восемь, но свободных от подключенных к ним машинок, утюгов и тому подобных устройств две или три (напомню, солдат в роте девяносто, не считая недосержантов).
Все передвижения по расположению осуществлялись либо бегом, либо быстрым шагом. Сержанты не стесняясь пинали каждого проходящего мимо, били руками или просто прикрикивали матом. Я был поражен покорности солдат своего призыва – никто не отвечал на удары, оскорбления, угрозы. Все молчали и терпели, опустив глаза.
Так как этаж делили две роты, то одновременно в одном помещении находилось двести человек! Наша команда была самой последней или одной из последних, так как весенний призыв, начинаясь 1 апреля (День дурака, кстати), заканчивается 15 июля (а календарь показывал 9 или 10 июля). Наша же служба началась 6 июля в тот момент, как мы сели в ночь с пятого на шестое число в поезд до Новосибирска. Судя по всему, нами закрыли бреши в ротах (всего в части было девять учебных рот), доведя личный состав в каждой до положенных ста человек.
Я стал свидетелем, как Беззубый прикопался к новобранцу с восточной внешностью. Сержант более чем резонно утверждал, что русским солдатам приходится несладко, когда в ротах есть кавказцы, поэтому «великий уравнитель» собирался «отделать» салагу по полной. Однако, более чем резонно солдат уточнил, что он таджик, а не кавказец.
Вообще, дурная слава в российской армии принадлежит в первую очередь дагестанцам, чеченцам (из Чечни призыва нет, но можно быть чеченцем, и не проживая в Чеченской республике), якутам, тувинцам. Эти призывники зачастую не выполняют приказы, нарушают законы и устав Вооруженных Сил. Большинство из них понимает лишь силу и могут выполнять обязанности военнослужащего только после предварительного избиения офицерами, старослужащими или своим же призывом. Иначе эти малые и не очень народы начинают насаждать в подразделении животные правила, включающие в себя: насилие, драки, унижения, сексуальные домогательства, шантажи, угрозы, кражи, воровство и прочий букет прелестей, свойственный невежественным и необразованным людям.