Бабушки и сестры дома не было. Сняв сапоги, я спрятал их глубоко под скамейку на веранде. Пройдя прихожую и оставляя на коричневом полу мокрые следы, я двигался к печке. Утром бабушка что-то в ней готовила, и она была ещё тёплая. Подставив табурет, я забрался на самый верх и стал раздеваться. И хоть печь была огромной, места на лежаке было совсем не много. Пахло луком и сажей. Повсюду лежали какие-то тряпки, мешочки с семечками, фасолью и сушёными яблоками, а с потолка свисали заплетённые в толстые косы грозди золотистого лука. Разложив мокрую одежду на кирпичной поверхности печи, я укутался с головой в грубое покрывало. Стало немного теплее. Поджав коленки к груди и обхватив их руками, я прижался к тёплой стене в ожидании возвращения бабушки.
Получил я тогда по полной. Про канаву и Пушка я ей не рассказал. Пришлось придумать историю, что нечаянно поскользнулся в большой луже. В этот день на улицу я больше не выходил. К вечеру поднялась температура, и я заболел. Зато наша дружба с Пушком стала ещё крепче. Это была моя собака.
* * *
Пушок не отходил от меня ни на шаг. Он уже был взрослой лохматой собакой, а я учеником начальной школы, когда тихим летним вечером мы вместе отправились на рыбалку. Обычно я ловил карасиков в озере на окраине нашей деревушки, но сегодня решил порыбачить на канаве за переездом, возле железнодорожного моста. Поговаривали, что на навозного червя там ловился крупный окунь. Накопав полосатых червей и сложив их в жёлтую жестяную баночку из-под консервов, с удочкой через плечо и алюминиевым бидончиком в руках, я быстрым шагом вышел из дома.
Дорога до моста занимала минут пятнадцать. Солнышко уже садилось, и от его ярких лучей я немного щурился. Добравшись до места и постелив на траве старую дедушкину куртку, я удобно расположился на берегу и стал нанизывать упругого извивающегося червя на крючок. Пушок, поджав хвост, улёгся рядом.
Плавным движением дирижёра, чтобы не задеть прибрежный камыш, я аккуратно забросил свою нехитрую снасть в окошко между кувшинками. На водной глади ещё не успели разойтись круги от плюхнувшегося червя, как поплавок резко ушёл под воду. Кто-то жадно схватил наживку и потянул ко дну. Вцепившись обеими руками в бамбуковое удилище, я потянул его на себя. Рыба категорически не собиралась сдаваться без боя и металась из стороны в сторону, леска цеплялась за траву и листья кувшинок. Через мгновение леска ослабла, и мне показалось, что моя добыча сорвалась. И вдруг из воды вместе с брызгами появилась сначала огромная, как мне почудилось, голова, а затем и всё зелено-пятнистое тело щуки. Она взлетела из воды на добрых полметра, одновременно вертя в полёте хвостом и головой. От неожиданности я поскользнулся и чуть не выронил удилище из рук. Плюхнувшись о воду, рыба попыталась снова уйти ко дну. Пушок навострив уши уже стоял около меня, весело вертя хвостом. Он несколько раз гавкнул в сторону зелёного чудовища. Я с перепугу резким движением дёрнул снасть и вернул рыбину на поверхность воды, с трудом подтягивая хищника к берегу.