– Нам нужно вернуться! Вернуться туда,
чтобы разобраться! Раз у тебя не получилось отыскать заказчика,
значит, нам нужно вернуться к истокам.
– Ольга…
– А какой у нас выход? – перебила она,
поняв, что сейчас Матвей выдвинет целый список причин, почему ее
затея не кажется ему стоящей.
– У нас меньше месяца! Тебе так
хочется в могилу? Или хоронить следующим Костю? Или
меня?
Матвей переменился в лице, глаза его потемнели, словно в них
сгустились тучи.
– Мне нужно обдумать, - нехотя выдавил
он после долгой паузы. – Дай мне несколько дней. Завтра – похороны
Игоря. Сама понимаешь…
– Неделя, Дымов! И ни часом больше! -
категорично заявила Ольга и тем самым вызвала у нахмуренного Матвея
улыбку.
– Малая, командир, кажется, у нас
я.
– Если не подсуетишься, то дождешься
переворота и лишишься власти, - парировала она. – Неделя, Дымов. У
нас и так остается меньше месяца. А майские праздники – лучшее
время для поездки.
До своих машин они дошли молча. Огромный джип Дымова был
припаркован рядом с ее машиной и казался монстром, но не
устрашающим, а таким, добрым… Джип будто взял под крыло маленькую
машину, как и его хозяин ненавязчиво опекал Ольгу. Вот и сейчас
Дымов, прежде чем сесть в салон, махнул рукой, и жест у него вышел
одновременно благословляющим и защищающим. Матвей опекал ее, как
младшую сестру, но когда-то она ошибочно приняла его заботу за
симпатию и, конечно, по уши в него влюбилась. Ей тогда было всего
двадцать. Юностью Ольга и оправдывала свое сильное увлечение
Дымовым, а не тем, что в него сложно было не влюбиться. От явных
проявлений симпатии ее останавливало то, что Матвей тогда был
женат. А к тому времени, когда он развелся, многое
изменилось.
– Аккуратно там, на дороге, - попросил
Матвей. Ольга не преминула мрачно пошутить:
– Сегодня не моя очередь, Дымов. Не
беспокойся!
И лучезарно улыбнулась ему. Хоть сердце вновь отчего-то
заныло. Как бывало всегда, когда она с ним прощалась.
Глава 2
Скоро. Уже скоро.
Федор понял это во время короткого видения. В такие моменты густую
монотонную темноту, не разделенную на день и ночь, ненадолго и
крадучись рассеивал слабый свет. Черный непроницаемый занавес
слепоты сменялся темно-серым, на фоне которого становились
заметными силуэты и предметы. Иногда это были целые статичные
картины, а иногда – мгновенные вспышки сменяющихся образов. Федор
знал, что «видит» в такие моменты не окружающую его реальность, а
то, что находится далеко, порой за тысячи километров. Он ослеп
много лет назад, но несчастье обернулось даром, которым он щедро
делился с другими. Даже его имя переводилось как «дарованный
Богом». К нему постоянно шли толпы страждущих узнать - ночью, днем,
в будни и выходные, в холод или в жару. Приезжали из дальних краев,
оставались ночевать во дворе, терпеливо дожидались своей очереди.
Федор принимал всех, хоть видения его изматывали, иссушали, старили
раньше времени. Но вправе ли он отказывать нуждающимся? Дар был дан
не ему, а им. Он лишь проводник, глаза и уста того, кто забрал у
него обычное зрение, но взамен наделил другим.