Тот через стол взглянул на гостью:
– Здрасте…
Если бы так с ней кто-нибудь поздоровался, даже тогда, когда она на базаре торговала, подумала бы – идиот.
А этому сама ответила:
– Здрасте…
И поднялась уходить. Рывком. Даже лавка качнулась и чуть не опрокинулась. Ойкнула и хихикнула почти одновременно, оправдывая свою неуклюжесть нестандартной мебелью. Подхватила шляпу, которую перед чаепитием положила рядом с собой, и, вспомнив, что она ей очень к лицу, тут же ее надела…
А потом в дверях долго путалась в тюле, льнувшем к ее полям…
От собаки до калитки ее проводила Вера, и, не задерживаясь, кинув на ходу, чтобы заходила, тут же поспешила обратно.
Те же забулдыги встретились Ирине. Втянув головы в плечи, будто стараясь быть незамеченными, обдав ее удушливой волной запахов немытого тела и перегара, они молча прошмыгнули мимо.
И больше никого.
Дома включила телевизор, а там – и задышали, и зачмокали…
Будто опасаясь, что с экрана в дом переползет что-то грязное, заразное, тут же его выключила.
Вытащила кресло-качалку на открытую веранду, налила стакан сока и села смотреть вдаль. Но чувство, что произошло что-то некрасивое, и что она в этом участвовала, ее долго не покидало.
Вспомнила душистый чай и то, с каким удовольствием она его пила, и то, как засуетилась перед незнакомым мужиком, и решила, что все это с ней могло случиться только из-за жары.
Отсекая от себя неприятное, будто проводя черту, подумала: «Зной на меня подействовал… Потому слишком опростилась…»
Вечером пришла Лара, позвала в деревню за молоком.
Муж Лары – не просто генерал, а еще и бывший командующий ракетными частями.
Если Ирина все правильно запомнила.
И Лара сама не подкачала – истинная генеральша. Лицо красивое, властное, глаза с прищуром, нос кверху. Маникюр, педикюр по высшему классу – все яркое и свежее. И даже тембр ее голоса дает понять, что его хозяйка привыкла всю жизнь повелевать и ни в чем себе не отказывать.
Шли той же дорогой, которую Ирина дважды измерила жарким днем.
Тишина вместе со зноем ушла из села. Вобля ожила – возле каждого двора жизнь: ребятишки, по виду городские, кричат, мяч гоняют, три девчонки в шортах по бревнам лазают, пересчитывая их по-английски на все лады, по дороге на мотоциклах то и дело проносятся подростки с мрачными лицами, а по краю улицы, поднимая пыль и роняя лепешки, бредет стадо.