Кельвин слушал тихо, учитывая все, что она говорила. И он подумал, что в этом есть смысл. Но он не согласился с ее выводами. Важно то, что он знал, что она чувствует, и что она узнает, какие у него позиции, и что она будет адаптироваться.
– Мы офицеры армии. Вот кто мы. Меньшее, что мы можем сделать, это поступить так! – заключила она.
Она была милой в гневе, и на лице Кельвина появилась широкая улыбка.
– И уберите эту дурацкую ухмылку с лица, лейтенант-командир, – сказала она, а потом внезапно закрыла рот и встала, осознав, что перешла черту.
Но ее гнев не беспокоил Кельвина. На самом деле, он думал, что она наконец-то дошла до сути дела. Это ранило ее гордость, что она должна была отчитываться и принимать приказы от кого-то в полном ранге ниже нее и три года ее младше. Особенно, когда этот человек, казалось, нарушает все правила и делает все, что он не должен делать. Он задавался вопросом, знает ли она, что он только наполовину гражданин. Но Кельвин не чувствовал угрозы.
– Вы закончили, Саммерс?
– Да, – спокойно сказала она, вздохнув с облегчением. – Кроме одной вещи. Вам действительно нужно называть меня командиром, а не Саммерс. Это очень важный протокол.
Кельвин сопротивлялся усмешке и откинулся на стул.
– Разве это не было приятно?
– Что?
– Выпустить это наружу.
– Немного, я полагаю. Но это была ошибка.
– Но было приятно?
– Немного.
– Хорошо. Мне не нужны офицеры, разгуливающие с отступающей злобой, как тикающие бомбы замедленного действия, – он говорил спокойно, – я хочу, чтобы вы знали, что можете говорить со мной свободно в любое время. На самом деле, я надеюсь, что так и будет. Для меня важно знать, что чувствует моя команда.
Он сделал паузу, чтобы позволить этому утромбоваться в ее голове.
– Что касается ваших опасений… Мне жаль, что переход от дисциплинированного крейсера флота к фрегату-невидимке в крыле Intel затруднен из-за моего командного стиля. Но вам придется к нему приспособиться. Хотя я могу делать вещи немного… по-другому, в этой эскадрилье мне разрешена такая роскошь до тех пор, пока я выполняю свою работу.
Он только наполовину говорил правду, он тоже подчинялся протоколам и правилам, но в основном убеждал себя в обратном.
– Да, сэр, – теперь она была тише, но он все равно видел тонкое неповиновение в ее глазах.