– Слышь, тупарь, ты губу-то подбери! Фокусы он захотел! – одёрнул его Гекс. – А ко-ко не ху-ху? – И, не давая Кысе как следует расплакаться, бросил: – Всё! Валите отсюда, и чтобы я вас до утра не видел!
Глава шестая
Крути педали, пока не дали
Проснувшись на рассвете, человек, эльф, орк, гном и прочие разномастные представители Растамании начинают трудный и насыщенный событиями день с определённых процедур. Человеку, например, необходимо почему-то прополоскать рот, дабы не воняло, зато чистоплюю эльфу гадкий запах парадоксально не мешает, но подпилить ногти на всех четырёх конечностях он считает своим первым делом. А вот гному не надо ни рот полоскать, ни ни когти шлифовать, потому что его больше беспокоят отросшие в носу жёсткие кучерявые волосы, так как торчащие из ноздрей космы смотрятся зело некрасиво – чего доброго засмеют орки, которые каждое утро бреют кривые зелёные ноги, больше смахивающие на лапы, надеясь удалением волосяного покрова превратить лапы в ноги. И не ведают, бедные, не понимают, что могут в один непрекрасный момент попасть под подозрение Службы Внутренней Разведки, – а это прямая дорожка на казённые нары и невкусные пилюли на завтрак вкупе с «любимой» работой на износ. Треть Западловья уже отсидела в колониях для общественного отребья, вторая треть сидит, а последняя треть с радостью готова сесть по приказу вышестоящих инстанций.
Фигус Акт до недавнего времени относился ко второй категории граждан, пока всё не опошлила эта гнида Шмеля. После той душевной травмы на игровой площадке эльфийской колонии Акт не мог ни пить, ни есть, ни испражняться, а отбитые вертухаями внутренности каждую минуту напоминали об отмщении. Сама мысль о том, что Шмеля где-то вольно дышит за пределами ЭКСР, заставляла зудится ручки, которые лишь чуть-чуть отведали дырнявкинской кровушки. А обиженному Акту хотелось довершить расправу, да так сильно, что на второй день после той истории с песочным замком Фигус направил стопы к начальнику колонии. Заключённый №3702 упал на колени перед ним и, ничтоже сумняшеся грызя угол обгаженного стола, начал:
– О мистер Труч, свет очей моих! Обрёк меня Шмеля Дырнявкин на посмешище и на погибель! Он разрушил моё творение – домик из песка!
– Остынь, Фигусик, – успокаивал его Труч. – Расставание со своим детищем порой наносит нам сердечную рану, но разумный эльф не станет бередить её нытьём и соплями. И вообще, я-то тут при чём?