– Так я к вам вечером приду, домой, – и смотрит так томно, в самые зрачки. Улыбается ярко накрашенными красными губами.
– Исключено, – медленно цедит Савин, инстинктивно отодвигаясь вместе со стулом.
Свиридова так близко стоит к его столу, что он даже запах ее мятной жвачки и сигарет чувствует.
– Вы что, боитесь меня? – усмехается и тонкими пальчиками своими пробегается по плечу Леонида. – Да вы не думайте, я приставать не буду…
Смотрит так, будто знает, что у Савина с женщинами никогда дальше поцелуев и не заходило. А сколько у нее самой уже было парней, интересно? Выглядит довольно зрелой и уверенной в себе.
– Хорошо, приходи, – кивает вдруг Леонид.
Наивная девочка и правда думает, что он купился? Что будет ждать ее? А она в это время с подружками смеяться над ним, или с парнями по подъездам обжиматься… Хороша шутница!
Но Свиридова и правда приходит. Следующим же вечером. Без предупреждения.
Савин даже рот приоткрыл от удивления, когда услышал ее голос по домофону:
– Это я, Леонид Викторович!
Быстро переоделся в чистую рубашку, успел старые носки под диван закинуть, да тарелку с недоеденным ужином – в раковину. Пошел дверь открывать, а то заплутает еще в этих коридорах. Не к добру.
Тусклая лампа на потолке моргнула пару раз – лифт приехал. Раздались несмелые шаги, потом щелчок. Так лопается пузырь жевательной резинки. Савин отчетливо представил, как размалеванные помадой губы девочки образуют круг, чтобы его надуть. В коридоре было как обычно темно, сыро, холодно и очень тихо. Так тихо, что Савин мог слышать собственное дыхание и размеренное бормотание старенького телевизора в гостиной.
– Вика? – позвал он, но голос вдруг сорвался на шепот.
Так обычно с ним и бывало. Он боялся шуметь: говорить, кашлять, чихать, греметь пакетом с продуктами или звенеть ключами. Тварь могла услышать. Лампа снова пару раз моргнула, что-то влажно хлюпнуло в самой густой темноте, сразу за поворотом к мусоропроводу. На секунду Леониду показалось, что он оглох, от напряжения начало звенеть в висках, а на лбу выступила холодная испарина. Потом он различил шорох, в темноте что-то сдвинулось, чиркнуло по полу когтями, еще и еще раз, потом он услышал дыхание. Шумное, прерывистое, нетерпеливое, переходящее в тонкий скулеж… Как будто в темноте огромная собака беснуется, почуяв лисицу.