Люди шли так долго, прятались и появлялись. Наконец, момент настал. Они добрались до металлического горизонта, такие стояли повсюду. Плохо скроенные декорации атмосферных явлений: молнии из диодов, фарфоровые закаты, пластиковые брикеты созвездий. Мимика осторожно заговорила:
– То, где мы живём, это не мир, это гигантская вросшая в материю база, где создано подобие мира. Никто не знает, как отсюда выходить, хотя выходов очень много, и здесь тоже есть.
Она подошла к стене и положила на неё руки.
– Было такое время: люди закодировали свои главные состояния. Природа сделала то же самое. Люди забыли свой код, а она… Посмотри.
Скважины скрипели, стояли на своем, но вскоре дверь отошла – оказалась не заперта. Видимо, самое сложное было в том, чтобы найти этот проход. Дверь отошла, и они оказались у большого окна. И когда свет бросился на них, мужчина почувствовал что-то такое… Он подождал, пока глаза привыкнут к новой яркости, а потом посмотрел перед собой: там была глыба из пространства.
– Что это?
– Не бойся, милый, – ответила она, задыхаясь от собственных слов. – Это холод, просто холод, и это материя, твердая пустота. Когда-то тут был снег, и что-то осталось – это ощущение, как память о нём, я рада, что ты чувствуешь… Когда-то существовал снег, но теперь он только в моей голове, и каждый раз, когда я сижу около окна, мне кажется, что вот-вот понесётся сверху… И эти узорчатые снежинки – как озарения человеческие, красивые, как мечты, как высшая форма мысли, и ни одной похожей – теперь этого нет. Люди создавали снег своими мыслями, но теперь он невозможен – всё упростилось. И снег невозможен.
Рошель стоял перед этим и не мог ни слова произнести. Мимика осторожно приблизилась к нему.
– Теперь ты знаешь всё обо мне, теперь ты чувствуешь моё прошлое. Обними меня, я замерзла.
Он осознал воду у себя на лице, и он понял, какой должна быть настоящая вода. И они прижались друг к другу, и смотрели в окно, за которым бездвижно лежало немое холодное царство.