"Гимгилимами правит горовождь с горколдунами? – подумал Верум. – Кажется, Михудор прав и лингвозер иногда… позволяет себе вольности".
– Не надо его приветствовать отдельно, он занят, – сказал Верум.
– Конечно, – сказал Трощ. – Но если важный Улит пожелает, мы его поприветствуем.
– Тут же, – акцентировал приземистый муслин в чёрно-жёлтом одеянии. – И торжественный залп устроим из всех орудий.
– Это командор Кэкущ, глава военной полиции Гимгилимов, – представил Трощ. – Он отвечает за безопасность города, а значит и за вашу, уважаемый Верум.
– Уже чувствую себя в безопасности. Скажите, что будет с востоковцем?
– Ничего особенного! – Рот мэра широко раскрылся, раскалывая его мясистое лицо на две половины. "Наверное, это весёлая, дружелюбная улыбка", – вяло подумал Верум. – Голову отрежут, а тело сварят в ярмарочном котле на потеху детям! Хо-хо-хо!
Тут же захихикал командор Кэкущ, захехекали горколдуны и загоготали музыканты. Но Веруму стало не до смеха. Ему стало не по себе. В голове всё перемешалось и закружилось. «Надо срочно разыскать Михудора и ехать к начальнику космопорта, пока по милости Улита никого не казнили. Надеюсь, Лерген сможет предотвратить это», – лихорадочно соображал Верум.
– Сварят? За что?! – слабо воскликнул он.
Мэр оборвал смех. Веселье на его лице резко сменилось выражением максимальной умственной сосредоточенности. Как по команде, члены делегации и оркестранты тоже умолкли.
– Я вас чем-то напугал, важный землянин? – виновато спросил мэр.
– Признаться, да. – Верум расстегнул верхнюю пуговицу. Дышалось с трудом. – Я бы не хотел, чтобы из-за нас кого-то лишали жизни.
– Ох! Это я так пошутил! Глупо, глупо пошутил! – запричитал мэр Гимгилимов и стукнул себя пудовым кулаком по широкому лбу. – Не переживайте, уважаемый Верум, никто не будет лишать его жизни! Ничего с ним не случится. Ведь правда же? – оглянулся мэр на свою делегацию. И горколдуны загомонили:
– Верно!
– Не будем убивать!
– Посидит в тюрьме немного, да и будет!
– Не убьём, а жаль! – наперерез всем упрямо заявил какой-то муслин с низким лбом и глубоко запавшими глазами. – Терпеть не могу этих заносчивых востоковцев!
Но его тут же схватили за плечи, бока, захлопнули рот ладонью и втянули в толпу. Мэр поднял руку. Гомон стих.
– А вы шутник, однако, – пробормотал Верум, расстёгивая верхнюю пуговицу куртки.