В свои тридцать пять Маргарита чувствовала себя заслуженным деятелем науки и выглядела соответственно: рыжие кудряшки были надежно заправлены в тугой пучок, усталые серые глаза обрамляли классические очки. Одевалась она в основном темные классические костюмы, немного неестественно смотрящиеся на её миниатюрной фигуре, как будто подросток взял всё это великолепие из бабушкиного шкафа и изображает из себя взрослого. Костюмы в зимнее время года дополнялись теплым свитером, ведь старинные двухметровые окна института отлично продувались с улицы, особенно зимой. "Естественное кондиционирование!" – всегда шутила Ирина Николаевна, позитивная младшая научная сотрудница в годах. Иногда Маргарита всматривалась в морщины на её лице, представляя, как будет выглядеть она сама, когда институт выпьет из неё последние соки. Наверное, она будет выглядеть гораздо хуже позитивной Ирины Николаевны!
У Ирины Николаевны был любимый муж, за которого она вышла ещё в институте, любимый сын – бизнесмен и "золотые внуки", как сама она говорила. Она ждала весну, весной они все вместе поедут на дачу, чтобы откопать с зимовки розы и посадить раннюю сладенькую редиску для внучат. Для Маргариты же весна не предвещала ничего, кроме неопределённости в настроении её начальника, которое при отсутствии снега трудно было предугадать. Какая-то необъяснимая тоска всегда нападала на неё весной, когда вокруг всё пробуждалось, но ей хотелось закрыться в своей одинокой квартире и не выходить из неё целую вечность. Она ненавидела этот идиотский праздник 8 марта, когда ей дарили цветы, особенно эту дурацкую мимозу, когда ей напоминали и подчеркивали её половую принадлежность, "обзывая" слабым полом её и весь женский коллектив, на котором держался их институт. "Я не люблю весну… весной я болен…" – всегда вспоминала она фразы Александра Сергеевича Пушкина, понятные ей ещё со школы.
“Ну а что я могу поделать со своей андрогинностью?” – думала Маргарита, сама себе таким образом объясняя неприятие женственности. Однако куда же девалась её андрогинность, когда она видела красивые и почему-то всегда грустные зеленые глаза своего соседа из квартиры напротив? Она выпрямляла спину и как-то по-другому начинала держать свою сумку, когда по утрам они сталкивались на лестничной площадке возле лифта. Почти каждое утро они выходили одновременно, и, если Маргарита понимала, что она опаздывает, обуваясь и одевая куртку, она непременно контролировала соседа, заглядывая на площадку через дверной глазок, чтобы не пропустить очередную встречу. Она чувствовала себя девочкой-подростком, как бы ненароком провоцирующей восхищенные взгляды мужчины. Обычно он говорил ей: "Доброе утро!" и смущенно улыбался. А она входила в лифт первая и казалось, что она чувствует затылком его влюбленный взгляд. Смотрел ли он на неё так на самом деле?