Там на уровне первого этажа написано:
ПЕРЕМЕН ТРЕБУЮТ НАШИ СЕРДЦА
Думаю, что правда.
И забавно то, что я-то эту надпись не вижу – она ведь на моём доме, как увидеть могу. Зато кто-то другой может – интересно, кто?
И когда расскажу кому-нибудь про дядю Вову – изменится всё, решится. Но я не решусь.
Надо перед Севой извиниться. Сама же виновата была. Даже странно, что он первым позвонил.
– Привет.
– Привет. Можешь говорить?
– Да. Я на балконе.
– А отчим дома?
Помолчала.
– Нет. Мама спит.
– Хорошо. Слушай, Лен – я тогда хрень сморозил, ладно? Извини. Давай забудем.
– Давай… Я тоже не хотела при всех такое писать, сама не знаю, что нашло. Просто разозлилась, что ты просил приехать, а этот козёл тут орал… Ты не представляешь, как он может орать. Психопат.
– Да, – нетерпеливо говорит, а кругом словно машины.
– Сев, ты что, на улице? Сейчас же уроки.
– Слушай, мы около морга на Белорусской. Адрес сообщением скину. Можешь приехать?
Не понимаю.
– Какого ещё морга? Куда приехать, зачем?
Я снова сильно перегнулась через перила. Может, он там внизу – прикалывается просто, наблюдая, как я отреагирую? Но вроде и взрослый уже, чтобы про морг. В Вологде-то я и морг видела, и всё на свете.
– Отсюда тело мужа Тамары Алексеевны забираем. Я, Илья и ещё Варвара, внучатая племянница Тамары Алексеевны. Ей двадцать восемь только.
– А мне что до внучатой племянницы? Какая разница, сколько ей лет? Почему ты мне звонишь? Впрягся – делай. Я зачем?
– Да она говорит, что с двумя парнями на кладбище не поедет. Хотя тут водитель микроавтобуса ещё, и парни-рабочие будут. Но ей без женщины нехорошо, опасается. Приедешь?
– Чтобы какой-то бабе было с вами ехать не страшно?
Услышала, как фоном говорит Илья.
– Лен, ну ладно. Повоевали и хватит. Сейчас надо приехать. Слышишь?
– Слышу, – говорю.
Во дворе никого.
Придурки, блин.
Вот сейчас соберусь и поеду в морг на Белорусской.
Мама спит, а больные долго спят, восстанавливают силы. И вдруг так сильно захотелось увидеть Севу, и так грустно стало, что первым Илью позвал, не меня.
– Хорошо, пиши адрес. Только у меня денег на такси нет.
– Вызову, – нетерпеливо выдыхает, – только ты вот прямо сразу выходи, сейчас.
– Да, накрашусь только.
– Блин, – говорит громче, – как хочешь. Только я такси вызываю, слышишь? Тебе эсэмэска придёт.
Крашу брови, ресницы. Щёки и лоб замазываю тональником – не хочу, чтобы они увидели такой. Мигом перестанут думать, что симпотная. Да и какая там симпотная – бледная, усталая.