– Ну что ты, Ангелина, не грусти, – словно услышав её мысли, сказала одна из попутчиц. – Бог не оставит тебя…
– Да, я знаю, – сказала Ангелина, ощутив в её голосе какую-то то ли жалость, то ли снисхождение. – Я знаю. Бог не оставит.
И вздохнула. Она не сомневалась, Бог не оставит. Только она сама себя, похоже, уже оставила где-то.
– Сколько здесь таких, как ты, да ещё хуже, сколько людей от своих бед и проблем приехали сюда, и смотри, все находят утешение…
Эти слова всегда утешают, она знает. Что у кого-то хуже, чем у тебя. Если может быть хуже, значит, всё не так плохо. А хуже всегда может быть.
Она закрыла глаза и снова погрузилась в сон.
* * *
Когда Ангелина узнала, где находится приход будущего служения отца Виталия и куда предстоит поехать и ей, она едва не ахнула. Оказалось, что это богом забытая деревня совсем недалеко от её родного города, где жили её родители и родственники. Но всё равно это была глушь. Потому что рейсовые автобусы в эту деревню ходили только раз в день, и доехать можно было с пересадкой часа за три. А в дождливую погоду и вообще не могли проехать. Строить туда дороги никто не хотел. Незачем было. Никто не воспринимал всерьёз ни эти деревни, ни живущих в них зачем-то людей.
Но на машине было проще – час-полтора в сухую погоду, и ты в деревне.
Тем не менее несколько преданных отцу Виталию семей высказали желание перебраться туда и купили полуразваленные дома, завели хозяйство, коз и кур, и начали новую жизнь.
Одна из приехавших семей – Володя, Таня, Костик – была с машиной, со старым «Жигулёнком», который тотчас был подвергнут жестокой эксплуатации, быстрому ремонту и снова эксплуатации. Володя привозил доски, развозил людей, доставлял отца Виталия в соседнюю деревню. Иногда застревал по дороге, и тогда они оба – водитель в выцветшей рубашке и священник в подряснике – выталкивали автомобиль из колеи, призывая кого-нибудь на подмогу.
Ангелина должна была готовить обеды, мыть посуду, ходить в магазин, гулять с детьми, выполнять всякие поручения по дому, не разбирая, какие именно.
Вставали рано, читали длинное утреннее правило, жития святых на этот день, написанные сусально и архаично, главу из Евангелия. Завтраков не было, даже у детей. После утреннего молитвенного правила можно было съесть просфору и запить её святой водой. А потом Ангелина готовила обед. Обед был в двенадцать. Всё было строго, как в монастыре. У отца Виталия появилось много дел по храму, который надо было приводить в порядок, а он не знал, с чего начать. Ангелина варила суп, а матушка Тамара занималась рукоделием или учила церковнославянскому языку детей.