…Вечером она получила письмо от игуменьи Марии – письмо, которого уже отчаялась дождаться – ответа из монастыря не поступало несколько долгих, нет, несколько нескончаемых, месяцев.
– Читай, Поля, – голос Насти дрожал. – Скорее, милая. Прошу тебя.
– Уважаемая Настасья Ивановна, я имею нескончаемую радость сообщить вам, что на вашу просьбу, касающуюся обретения пожизненного прибежища в нашем благословенном Господом монастыре, получено великодушное разрешение отца Георгия. С чем вас сердечно, уважаемая Настасья Ивановна, и поздравляю. На все благодать Господня. Ой, барыня, вы что?!
Настя вцепилась в спинку кровати – в груди что-то больно натянулось, разорвалось и застыло – огромным, распирающим изнутри комом. Дышать стало невозможно – воздух стал густым и вязким, его никак не получалось вдохнуть.
– Поленька, приоткрой окно. Что-то мне нехорошо…
– Ага, Настасья Ивановна, может водички? Вы такая белая вся, как давешний снег прямо.
– Нет, продолжай, Поля. Все в порядке, – еле слышно прошептала Настя.
– Ага, сейчас. Где тут… Ага, вот… Настасья Ивановна, вынуждена наряду с радостной вестью сообщить и безрадостную. Касательно Вашего великодушного пожертвования нашему монастырю. Его сумма показалась нам недостаточной. Из сего обязана уведомить вас, что если решение ваше прежнее и не убоялись вы лишиться радостей мира сего, то предстоит вам пройти еще одно испытание и изыскать необходимые для реставрации монастыря средства. Дело богоугодное. На все воля Бога. Бог даст, изыщите. Посылаю вам мое благословение. Храни вас Господь. – Поля озадаченно нахмурила густые, сросшиеся на переносице бровки. – Чего им денег что ли ваших мало? А? Настасья Ивановна?
– Да нет… Поля, все нормально… На все воля Бога…
– Так-то оно так… Знамо дело… – Поля почесала курносый, густо посыпанный веснушками нос и озадаченно посмотрела в окно.
Удастся ли Прохору сегодня вечерком от своего барина сбежать? Хорошо бы удалось… Ну чтобы воля Бога, знамо дело, была. Эх, запил бы соседский барин… Он тогда совсем чумной становится – хоть какие бесчинства прямо перед его носом твори, ничего не видит, словно слепой. Вот тогда бы они с Прошкой на сеновале… Эх… Поля стыдливо опустила глаза на неожиданно набухшую грудь – замуж ей давно пора. К мужу бы под бочок и деток нарожать пяток другой… Вот счастье-то настоящее. Бабское счастье…