Збышек хотел, было, похвалить за клейма Надзею, но князь опередил его:
– Ты мне вот что, хлопец, скажи. Чертежи эти из башки берутся али ещё откуда?
– Известно откуда, – хмыкнула Ядвига, – из седалища.
Збышек нахмурился.
– Из головы, верно, светлейший.
– Из головы…
Вацлав тяжело, устало оперся бородой о кулак и снова посмотрел на простынку.
– А вон тот – тоже из головы?
Повинуясь властному жесту, Збышек подошёл к столу и откинул ткань. На блюде лежали два румяных кусках – будто бы хлебец разорвали перед едой да так и запамятовали. На горбылях темнел сложный узор: шипы и розы, охотничий лук да непонятная лошадь с рогом на лбу. Красивая, но в общем-то обычная ерунда, которую рисовала Надзея.
– Из головы, светлейший, – неуверенно ответил Збышек.
– Отец, а я говорила, – заметила Ядвига.
Вацлав посмотрел на дочь, на шляхтича, который поменял местами короля и ладью.
– Раз так, хлопец, придётся мне этой башки тебя лишить.
Збышек похолодел, несмотря на жару в зале.
– Законов я не преступал, светлейший. А коли убить хотите – убивайте. Драться я не обучен.
– Законов не преступал? – князь встал с угрожающим видом, но тут же пошатнулся. – А скажи ты мне, хлопец, откуда герб этот взял, который из живых всего двое видеть могло?
Збышек растерялся.
– Как же это?
– Как?! Да вот так! Герб это рода моей бабки, который весь уж сгинул. Ладанка с ним только и осталась да замок сгоревший. Ладанку я в шкатулке хранил и запертой отправил со сватами к нареченной моей, Рагнеде. Вот и скажи ты мне, хлопец, как ты, который дальше дня пути никуда не ходил, ладанку эту увидел? Скажи ты мне, хлопец, где Рагнеда моя, которая сватам обещала следом ехать? А если не можешь сказать – то помост на площади уже давно без дела стоит!
Збышек помолчал. На хлеб посмотрел, на странную лошадь с рогом, что Надзея вырезала лучиной посреди горбыля. На Ядвигу, которая ехидно улыбнулась и укусила дольку сушеного яблока.
– Про ладанку эту я не скажу, светлейший. А где панна Рагнеда, – Збышек судорожно вздохнул и утёр пот со лба, – кажется, знаю.
* * *
Путь их к Надзее прошёл в тяжёлом молчании. Вацлав ловко правил могучим вороным конем и, казалось, взбодрился от поездки. Збышек неуклюже брел рядом и ёжился на ветру. Скрывать он ничего не стал – рассказал Вацлаву прямо, как говорил все и всегда, но глухая тревога поедом ела сердце.