Даринка зарыдала в голос, уронив лицо на руки. Побледневший, как смерть, отец гладил её по волосам, приговаривая:
– Доченька, родненькая кровиночка моя, ну, не плачь, не плачь… Стерпится – слюбится.
Мокша хихикал, с упоением продолжая жрать пироги и пить бражку. На его кафтане расплывались свежие масляные пятна. Кощей сплёл руки под подбородком и взирал на всё происходящее с самым довольным видом.
Василиса ударила по перилам кулаком: она больше не могла смотреть, как гости обижают её сестру и как отец ничего не может с этим сделать. Она взбежала вверх по ступеням, громко стуча башмаками по ступеням, влетела в сестрицыны покои и, упав на кровать, дала волю слезам.
«А ведь это всё из-за тебя, – ненавистный внутренний голос пришёл незваным, чтобы терзать её разум. – Подставила сестрицу, опоила Ваньку, расстроила батюшку и всё Дивнозёрье подвела, дурёха. Ни стыда, ни совести у тебя нет».
Кровь стучала в висках, дыхание перехватывало от рыданий, а от вернувшегося полынного привкуса немел язык.
– Есть у меня совесть! – Василиса сжала кулаки. – Это ведь она на губах горчит, я знаю. Мне бабушка Ведана говорила.
«Давай, убеждай себя, – внутренний голос, казалось, насмехался над ней. – Плачь, рыдай, только вот слезами горю не поможешь, сестру не спасёшь и Кощея не отвадишь. Поздно спохватилась, голуба».
– Что же мне делать? – всхлипнула Василиса.
Голос молчал. Да и на какой ответ можно было надеяться, если она сама с собой разговаривала, как полоумная?
– Василиса! – в дверь постучалась Златка. – Ты там? Впусти меня!
– Отстань от меня, – она могла только зубами скрипеть от бессилия. – Иди к Даринке. Ей сейчас утешение нужнее!
Старшая сестра ещё немного постояла под дверью, а потом всё-таки ушла – на лестнице послышались её торопливые шаги. Василиса села на кровати и дважды со всей силы хлопнула себя по щекам. Как ни странно, это помогло: по крайней мере, рыдать она перестала.
«Так-то лучше, – похвалил внутренний голос. – Давай, думай, Василисушка, светлая ты голова!»
Ох, это легко сказать, да сложно сделать. Златка у них умная, Даринка – прекрасная, а она – ни то ни сё: серая мышка, глупые мыслишки…
Василиса подошла к зеркалу, глянула на своё распухшее зарёванное лицо и поморщилась, словно от зубной боли: ох, ну и красота – страшная сила!