– Ни слова больше, – сказал помрачневший Яков. – Думай о чём-нибудь хорошем. Думай о Гильермо Тоце.
– В общем, к старшим девочкам подошёл рыжий Гильермо Тоц и стал рассказывать о том, как казнят ренегатов…
– Так, об этом тоже не думай.
– Почему?
– Это всё глупости, которые придумывают взрослые. Не думай об этом.
– Не только взрослые. Наши все тоже меня сторонятся.
– Многим из тех, с кем ты могла бы здесь подружиться, запрещают родители.
– Это звучит глупо.
– Так и есть, – сказал Яков.
Их трогательной дружбе исполнилось уже два года: Яков Берлинг часто занимал для неё лучшую парту в дальнем конце класса и даже уступал ей место у окна. Другие этой дружбы не понимали. На переменах, в коридорах и актовых залах – иногда над этим смеялись.
– Яша, милый Яша, ты не возражаешь, если мы скормим твою возлюбленную Коту? – насмешливо спрашивала рыжая и стройная Алиса Камю, вешаясь на шею Якову Берлингу. Она была их ровесница, младшая сестра кровожадной красавицы Марии, преподававшей математику – это обстоятельство заставляло Маргариту чувствовать себя перед ней особенно беззащитной.
– Скажи, а что это за кот такой? – спросила Маргарита у Якова на следующей перемене. Скорее, чтобы убедиться, что Яков по-прежнему на её стороне.
– Это тот, о котором говорила Алиса?
– Ну да. Ты правда не знаешь эту историю?
– Никто мне не рассказывал.
– Ах, точно… – Яков ударил ладонью по лицу. – В общем, этот кот – Кот-Людоед. Большой, чёрный, усатый Кот-Людоед. Он живёт в Лицее, днём спит, а по ночам бродит и съедает плохих учеников. Говорят, что его где-то видели вечером, но это наверняка враки.
Враки враками – но со временем слухи не прекращались. Напротив, они обрастали деталями: кто-то задержался до позднего вечера и видел в коридоре чёрную хвостатую тень. Говорили, будто хозяин этой тени съел старшеклассника Евгения Савойского – тот плохо учился и приставал к Марии Камю. Позже открылось: всё ерунда, он перевёлся куда-то в Данциг. Потом оказалось, что Кот ещё и говорящий. Вне всякого сомнения – Кот был школьной легендой.
Хотя – как заметил однажды проницательный Яков – в хорошей школе должны быть свои легенды. На дне открытых дверей учителя говорили, что эта школа – без преувеличения лучшая во всём Городе. Впрочем, в любой мало-мальски приличной школе – а в Столице было немало таких школ – учителя говорят подобные вещи.