Запах вешних вод - страница 4
С мамой я боялась поделиться, и ничего рассказать, даже про речку!
– Так и будешь, вся в отца, пьяницу и дурачка в речке сидеть! Ха – ха – ха!
Не нужна она тебе, речка твоя – злостью и насмешками отвечала мама.
Как страшен тон ее голоса, и почему папа стал дурачёк? Я шла в кладовку и пряталась,
дрожа от страха, а в пространстве стояла злоба, оскорбления папы и меня.
Они с отчимом не были пьющими, а так – граненый стаканчик коньяка для отчима, перед сном.
И не считались неблагополучными, и тунеядцами тоже не были –
что так оскорбительно в те, советские времена.
Как так получалось? Работящая и порядочная семья, в которой я жила зимой,
выталкивала меня, маленькую, из моего счастливого, детского мира.
А он, мой мир солнца и речки – еще долго согревал меня осенью.
Вот я бегу по огороду и бултых, с мостика в воду, речка то рядом, чуть ниже на склоне.
Когда бежала, то отбивала все пятки и находилась там весь день,
пока не посинею вся и зубы не застучат. У нас был отдельный мостик,
с двух сторон две большие ивы склонялись над водой.
Я часто находилась там одна, только я, запах реки и мелкие волны,
когда подует ветерок. Моя речка стала моей тайной – она давала столько!
Как первая любовь – простая тайная любовь – моя речка.
Глава 4
Это потом, во взрослости, мы будем вычитывать умные фразы что «надо отпустить обиды,
и «полюбить себя такую, как я есть».
А полюбить себя так трудно, ведь это виновато прошлое, которого, как говорят, уже и нет.
А если и есть, то нечего там делать, ведь надо быть счастливыми сегодня.
Будто бы счастье так хрупко, что стоит вспомнить прошлое и счастье то сбежит.
А оно есть, то прошлое, привет – привет, вот я у тебя и в гостях…
– Садись, ты молодец, ставлю три пятерки! – произнесла учительница русского
и литературы, и прозвенел звонок.
Почему – то запомнились эти "сразу три пятерки" – это я сочинила стихотворение про "Ивы над рекой".
– Вот, три пятерки есть! – бежала я домой. – Теперь мама точно поймет, какая я!
– Мам, я получила три пятерки!
– Не была ты ни в какой школе, врешь ты все! Врет она все! – говорила она важному человеку, захлопывая перед моим носом дверь кухни.
Оттуда пахло жареной картошкой, они сидели с отчимом вдвоем.
– На, ешь вот! – мама выносила мне картошку с огурцом на тарелочке с ихнего стола,
и я ее ела одна в своей комнатке.