– Маменька, вот так оказия! А я как раз о вас вспоминал! Надо, думаю, велеть дворне возок заложить да съездить матушку проведать! Не успел подумать, и тут такое счастье!
– Счастье не корова, за титьки не выдоишь, – сузив глаза, ядовито прошипела старица Евникея, – врешь ты, Мишка, как дышишь!
Она откинулась в глубь возка и поманила за собой сына.
– Ладно, не суть! Садись, чадо, разговор у меня к тебе есть.
Михаил неуверенно потоптался у возка.
– Да я как бы домой шел… – произнес он с сомнением в голосе.
– А я подвезу! – холодно ответила старица, метнув на сына жесткий взгляд.
Недовольно кряхтя, Салтыков забрался в узкие возки и плюхнулся рядом с матерью на лавку, обитую мягкой английской бумазеей. Молчаливый возница стегнул коней вожжами, и повозка медленно заскользила в сторону Собакиной башни.
– С утра была у Великой государыни инокини Марфы Ивановны. Долго говорили! – произнесла старица и внимательно посмотрела на Михаила, видимо, ожидая вопросов, но Салтыков в ответ только кивнул головой, не проронив ни слова. Равнодушие сына раздосадовало монахиню.
– Тетка твоя сильно опечалена, – произнесла она обиженно, – но тебе, кажется, все равно, что беспокоит мать государя?
– Ну что вы, маменька, как можно такое говорить? Скажите скорее, что же тревожит тетушку-государыню?
Евникея скосила на сына недоверчивый взгляд и язвительно выговорила:
– А ты, Миша, будто не догадываешься?
– Истинный крест, не пойму, о чем вы, мама? – пылко перекрестился Салтыков.
Старица не поверила ни единому слову, но решила не обострять и без того сложные отношения с младшим сыном. Двусмысленно хмыкнув, она поманила его пальцем и с жаром зашептала на ухо, словно в возке, кроме них, находился кто-то третий, способный подслушать этот разговор.
– Государь наш своеволить стал, советы матушки не слушает. Хочет своим умом жить!
– Так на то он и самодержец, чтобы своим умом разуметь, – ухмыльнулся Салтыков.
– Мать дурного не посоветует! – сердито возразила монахиня. – Царь молод и горяч. Страстям своим не хозяин. Хочет из ссылки Машку Хлопову со всем ее горластым семейством возвратить, да чин царской невесты вернуть. Казалось, уже избавились мы от напасти, и вот опять!
– Да полно, матушка, – поморщился Салтыков, – в тот раз судьба нам благоволила. Облопалась девка сладостей до обидной неловкости, а пока животом маялась, государь прознал, что девица к царской радости непрочна.