– Знаешь, как я Бога молила, чтоб послал мне тебя, сыночек! Он – любящий Отец Небесный – послал… Я все для тебя сделаю. Маленькую лошадку подарю, игрушками засыплю, выучу, человеком будешь…, – обмывала она его горячими материнскими слезами радости. Мальчик не отрывал от говорящей умиленного взгляда.
– Ну, посмотри на меня. Я же еще не старая, выращу тебя.
И вдруг она вскинула кверху глаза и торопливо зашептала:
– Слава Тебе, Господи, за твой подарок. Ты услышал меня!
Всем казалось, она зрила Самого Бога…
– Он услышал, – поддакивал маленький, словно в забытьи.
– Ну, пойдем же быстрее!
– Пойдем!
И они быстро вынырнули из машины. Бежали, задыхаясь, все вперед и вперед, точно не веря своему счастью… Словно боялись, кто-то помешает им. В одной руке она несла тяжелющую сумку, другой держала за руку ребенка. А он нес вторую кошелку, помогая своей дорогой благодетельнице, нет, маме, настоящей маме, вдруг обретенной им с Божьей помощью…
«О, кто даст голове моей воду и глазам – источник слез! Я плакал бы день и ночь о пораженных дщери народа моего. О, кто дал бы мне в пустыне пристанище путников! Оставил бы я народ мой и ушел бы от них: ибо все они прелюбодеи, скопище вероломных. Как лук, напрягают язык свой для лжи, усиливаются на земле неправдою; ибо переходят от одного зла к другому, и Меня не знают, говорит Господь» (Иер. 9;1,2,3).
И стали совсем уже не видны удаляющиеся фигурки, будто растворились с окружающими деревьями, небом, воздухом, Господней благостью…
А старенький автобус, фыркая и тарахтя, медленно поплыл все вперед и вперед, заметая следы неожиданно обретенных человеческих горя и радости…
– Расскажите, пожалуйста, как Вы пишите рассказы, – попросила Наталья.
– Я люблю нанизывать слова – одно на другое, но так, чтобы после этих повествований оставалось чувство, словно на берегу, на песке, пишу, а набежавшая волна смывает. И не понятно: было или не было написанное?… И только щемящая легкая грусть оседает после в сердце, – так объясняла Татьяна своей приятельнице-христианке.
Наталья переспросила:
– А почему именно так?
– Ах, мой друг, этого не понять головой и только душой чувствуешь безошибочно. Люблю проникать в скрытую суть вещей… И от этого грущу.
– От красоты природы, от того, что все преходяще?
– Не только. Для меня всегда все пело – и листья клена поздней осенью, и ранняя трогательная весна, и душа человека, при ее очищении…