– Ты не сможешь туда вернуться, – произнес собеседник, но в словах его не ощущалось твердости.
Вдруг решительность загорелась во взгляде мужчине.
– Я смогу. Что для этого нужно?
– Тебе была дана целая жизнь! Ты не сможешь все изменить в последние несколько часов, отведенных тебе! – Вскипятился слон. – Ты понимаешь, что это невозможно? Телам свойственно умирать, путь продолжается!
– Если бы я не мог вернуться, я бы не торчал здесь, – отрезал молодой человек. – Я готов идти Домой. Веди меня.
Справа раздался уже знакомый щелчок, приглашая его нырнуть в прошлое. На этот раз уговаривать его не нужно было, Дениэл подошел к пространству и нырнул туда головой вперед.
Бедный заплаканный зеленоглазый мальчик приоткрыл дверь в комнату матери и спросил, не смея входить внутрь:
– Мам, а почему папа нас бросил?
Женщина испуганно смотрела на него сквозь валяющегося на полу от неудачного приземления Дениэла и подозвала жестом к себе. Ребенок лет семи вошел в спальню и несмело прижался к ее теплому боку. Мать же судорожно вздохнула, стараясь не быть слабой в его глазах.
Она показалась Дениэлу отдаленно знакомой. Идеальный пучок темных волос увенчивал голову, а узкое строгое платье-футляр кофейных тонов ханжески скрывало еще вполне себе молодое тело. Скоро она пополнеет, волосы нальются сединой, и старая и измотанная она уйдет отсюда, вручив единственного внука, безрадостно соблюдавшего ее нормы и правила, в какие-никакие женские руки. Это Дениэл знал наверняка, хоть и сам не понимал, откуда к нему приходит информация.
Мужчина окинул взглядом комнату одинокой женщины с узкой односпальной кроватью и тяжелыми коричневыми шторами на окне. Несмотря на тесноту и скупость обстановки, в ней был идеальный порядок, поддерживаемый одинокими женскими силами. Как и все в этом доме.
– Он не бросал нас, родной, – произнесла женщина и глубоко вздохнула, прогоняя слезы. – Джонни, милый, иногда бывают ситуации… Понимаешь, люди перестают любить друг друга.
– А ты тоже когда-нибудь перестанешь меня любить? – Спросил мальчик со свойственной детям наивностью, отчего боль в сердце Дениэла чуть не расколола его пополам.
Женщина заплакала, едва сдерживая рыдания, и давалось ей это с колоссальным трудом. Она теребила макушку сына, то ероша его непослушные волосы, то складывая их в аккуратную прическу, но никакие бездумные действия не могли излечить ее от раздирающей жалости к себе и ребенку и обиды на непутевого бывшего супруга.