Меня до сих пор забавляет, что имущество оказалось для них ценнее кровных родственников.
Закончив с утренней трапезой, собираюсь на работу. Периодически посматриваю на телефон.
Первые видения появились после смерти матери. И ведь она предупреждала меня о нашем семейном проклятье. У нас были сложные отношения, и я никогда ей не верила. Как иначе? Ведь большую часть своей жизни мама провела запертой в психушке. Возможно, поэтому я чувствую особую близость с Артуром. Его родные упекли его в лечебницу за веру в Лесного царя. Но в отличии от них я знаю, что он прав, поэтому могу судить непредвзято. Артур абсолютно здоров и владеет своим разумом получше некоторых. Смог же он как-то выйти на меня. Его заинтересовала моя статья о схожести верований различных народов в могущественного духа леса, и он решил проконсультироваться со мной, как со специалистом. Я же сразу поняла, что дело не в праздном любопытстве и даже не в любви к народным сказаниям, поэтому на вопрос верю ли я в Лесного царя, я ответила честно – да. А потом рассказала о «Дочерях» и договоре, который они заключили. О своих кошмарах я умолчала. Артур был первым проклятым, который боролся. Во всяком случае, первым (и единственным) кто обратился ко мне, поэтому я захотела ему помочь. Это прозвучало тщеславно и самовлюбленно, да. В общем, я рассказала ему одну из своих теорий. Самую правдоподобную на мой взгляд и вторую в личном рейтинге эффективности. Она заключалась в том, что для совершения сделки все те, кто присутствовал в ту ночь в лесу, должны были повязать на ветки самой древней ольхи ленты с каплями своей крови. Я предположила, что если сорвать такую ленту, то и договор потеряет силу. Загвоздка заключалась в том, что лично я так и не нашла то дерево. Хотя почти уверена, что в одном из своих кошмаров видела нечто похожее. Тогда я напрягла память, сверилась с картой и постаралась сузить площадь поисков. Результаты в итоге и передала Артуру. А теперь он пропал.