– Что у вас за бардак? Дневального почему нет? Ответственный по роте кто? – засыпал Гафур младшего сержанта вопросами, неотступно глядя тому в глаза.
– Прапорщик Арутюнян, – сообщил всё тот же боец, восхищённо глядя на нас.
– Я сказал, заткнись, – озлобленно повторил его командир и, внимательно рассматривая Татарина, спросил. – Тебе что за дело, кто у нас где? Я ещё не видел документов, что ты свой. Ефрейтор, а знаков различия нет…
– Из Чечни, тебе говорят, – рассердился уже и я. – Какие тебе документы? Они все у сопровождающего нашего. И лычки с кокардами там не носят…
– Да не интересно нам, откуда вы, – вмешался в беседу плотно сбитый солдатик с конопатым треугольным лицом. – Прошлые дембеля тоже приехали, нажрались, обрыгали тут всё. Свиньи…
– Ты оборзел, базарить так, душара? – Гафур замахнулся на бойца и тот испуганно пролепетал.
– Тронь только, ручка есть, лист бумаги найду, что и куда писать, знаю.
От этих слов мы с Татарином опешили и застыли в недоумении, не в силах выдать ни звука. Я глупо уставился на солдат, они – на меня и моего друга.
Наша смена. Умеют стучать, да ещё и гордятся этим. Впрочем, было видно, остальные, как и их командир, приготовились к драке, и к ним из глубины расположения подоспела подмога. Ещё человек десять. Хороша перспективка. Всю службу мечтал, на дембель с фингалом приехать. Придётся соврать домашним, в рукопашной схватке с боевиками участвовал. Поди, не так стыдно будет, если честно сказать, свои избили, да к тому же молодые.
Но всё напряжение вмиг улетучилось, когда из-за спины я услышал знакомый, едва ли не родной мне голос.
– Евдокимов!
– Я! – немедленно отозвался младший сержант.
– Головка от заря! Строй личный состав на ужин!
– Есть, товарищ прапорщик!
– Есть у тебя на заду шерсть…
Русские ругательства с армянским акцентом. Такое разве забудешь?
Я улыбнулся и развернулся к старшине.
– Здравия желаю, товарищ прапорщик, – первым поприветствовал Гафур старшего по званию.
– Ай, каво я вижу, – обрадовался Аратунян и обнялся сначала со мной, сжав мне руку до боли в казанках, а затем с Гафуром. – Курт, Татарин, хорошие мои. С возвращением, сынки. Живые, живые. Ай, вы маладцы, ай, как я радый, что вы живые.
Молодые солдаты застыли от увиденного, но прапорщик немедленно привёл их в чувство:
– Евдокимов! Роту строй на ужин, петух абаный! Время!