Ставя ударение на первый слог в слове, обозначавшим исключительно домашнюю птицу, старшина нашей роты обращался подобным образом ко всем, на кого сердился, однако из-за смешного коверкания слов, угрозы его не были страшны и ничего, кроме шуток, не вызывали. Потому, услышав два последних слова, мы с Гафуром довольно заулыбались.
– Старшина, пятнадцать минут дай, в человеческий вид себя привести, а то дежурный по части в столовку грозился не пустить, а жрать охота, – попросил я прапорщика, глядя, как солдаты, похватав котелки с ложками, суетливо строятся на взлётке, чуть не сталкиваясь друг с другом.
Даже такой простоте не обучены. Места своего в строю и то не знают. Докатились.
– Правда, старшина, с Моздока ничего во рту не было, – поддержал мою просьбу Гафур, но Арутюнян запротивился.
– Ай, пошёл он, дежурный по части, петух абаный, – уверенно произнёс прапорщик, продолжая нас разглядывать и всё больше оставаясь довольным от увиденного. – Кушать надо, сынки, надо, но не в столовке. Ай, зачем вам столовка? Сечка, перловка? Ты что, дорогой? Ты же дэмбель, ты воин, а не эти вот. Ты хорошо должен кушать. Ай, завтра ко мне, шашлык из барашка будем кушать, а щас ужин человеческий сварганим по-бырому. Евдокимов!
– Я!
По глазам старшины было видно, он опять хотел сказать младшему сержанту про магнитофон известной марки, но сдержался.
– Самого шаристого бойца в магазин…
– Теперь? – неуверенный уточнил дежурный по роте.
– Нет, через неделю! – прикрикнул Арутюнян. – Ай, сейчас, конечно…
– Так ужин, товарищ прапорщик. Как же он потом один, без роты? Его же не накормят…
– Ай, как, как? Языком! Вот как! Я скажу, накормят!
С трудом сдерживая смех от излюбленного старшиной «языком», также с ударением на первую букву, я кое-как произнёс:
– Старшина, пусть похавают сходят, а мы успеем, раз даёшь добро на приём пищи не по уставу…
– Ай, какой устав, Курт? Ты дэмбель. Нет для тебя больше устав, – сдался Арутюнян и скомандовал младшему сержанту. – Евдокимов, петух абаный! Что ты встал?! Люди кушать хотят! Веди роту на ужин! Ай, бегом давай!
– Равняйсь! Смирно! Направо! Шагом марш! – раздались привычные и в тоже время давно забытые строевые команды, которыми на войне пользовались крайне редко, да и то при штабных проверках.
Несколько десятков человек покинули расположение, оставив нас троих, и я подумал о дежурном по роте. А ничего себе так командир. Бравый, хоть и дерзкий. Видно, не лупили ещё по-взрослому.