Маг
откинулся на бортик кровати и тяжело вздохнул. Инициация ученика
отняла у него силы, но его ждало еще одно дело.
«Отдохн», —
предложил женский голос.
Мужчина
качнул головой. Если он сейчас уснет, то завтра им не
поздоровится.
Выпив
эликсир, он закрыл глаза и сосредоточился, заставив проекцию
отделиться от тела. Та пронеслась над городом, остановившись над
лестницей в бойцовскую яму, и канула вниз.
В самой
большой из клеток с животными сидел оборотень. На дверце висел
массивный замок. Хищник сменил ипостась на человеческую: пустой
взгляд устремился в потолок, где сквозь небольшую щель виднелся
кусочек ночного неба. Его руки и ноги не были скованны, но
оборотень и не пытался сбежать, неторопливо обматывая порезы на
теле лоскутами от разорванного полотенца. Ткань быстро
пропитывалась кровью, но оборотень даже не морщился.
Выйдя из
тени, Маг скользнул к прутьям. Оборотень резко обернулся. В его
глазах вспыхнул хищный огонек, ноздри раздулись, а из горла
вырвался рык.
— Завтра ты
будешь сражаться с другим противником, нежели обычно, будь
осторожен с ним, — прошелестел голос Мага.
Оборотень
фыркнул:
— С чего
бы? Ты, видно, спутал клетки, чародей, — и тихий смех коснулся его
ушей.
— Я знаю о
тебе все, Фортуна поведала о боли и вине терзающих твое сердце, но
вспомнишь ли ты о них вновь, когда перед тобой окажется невинная
душа? Тебе лучше проиграть ради свободы…
— Убирайся!
— взревел оборотень, схватившись за прутья, но те не позволили ему
вырваться. По клетке прошел синеватый разряд магии, запахло
обожженной кожей.
— Мы еще
увидимся, помни, кто твой друг, а кто враг, — тень растворилась, а
вместе с ней и эхо голоса мага.
Оборотень
откинулся на холодные прутья и тяжело вздохнул, издав протяжный,
полный боли вой.
Следующей
ночью к нему, как обычно, пришел Уик, провел ладонью над замком, и
тот со щелчком открылся. Оборотень неторопливо вышел, разминая руки
и ноги, хрустя суставами. Немытая грива волос упала на лицо, и он
стянул ее кожаным шнурком.
— Сегодня
будет бой с оборотнем, — по лицу Уика пробежала тень, и заключенный
это заметил. Обычно маг был само спокойствие, а тут… что-то
действительно намечалось.
— Убей
противника — вот все, что от тебя требуется, выигрыш целиком твой,
— продолжил Уик.
Хайзенц
всегда отбирал у оборотня большую часть, а перед новым боем запирал
того в клетке, чтобы на него, как говорил маг, не посмел никто
напасть и заранее вывести из игры. Только оборотню было ясно —
жадный ублюдок делает это, чтобы потешить самолюбие. Заточил
оборотня в клетку, каков смельчак! Даже чародей при нем — блажь
человека, не имеющего к магии никакого отношения, но желающего быть
не хуже короля. Ведь похвастать личным магом и оборотнем на
коротком поводке может далеко не каждый. Единственный, кому Хайзенц
не скупился платить, — Уик. К остальным, даже самым умелым бойцам,
он относился как к кускам мяса. В нужное время те позволяли
расквасить себе физиономии и своими проигрышами приносили ему
ощутимый доход. Если что, маг более-менее их подлечит, но лучше
оборотень сам залижет раны, чем о чем-то попросит Уика (да и лечил
тот из рук вон плохо).