Я зябко повела плечами, тихо встала и поспешила уйти подальше от праздно гуляющей толпы реконструкторов и туристов. Так и оказалась сидящей неподалеку от крепости на старых-престарых рассыпающихся ступенях. В моей душе бушевала буря, далекое прошлое и настоящее схлестнулись в сердце. Я не понимала, как люди могли жить и любить более десяти веков лет назад, как они могли быть живыми и полными сил, когда сегодня от них остались лишь полустертые курганы. Какой была их жизнь, как быстро она пробежала, и почему меня так волнуют предания исчезнувших в небытии дней, да и обмелевший Волхов в придачу. Сердце стучало как бешенное, слезы подступали к глазам. Что же со мной творится?!
Неподалеку на крепостном подворье глухо загремели щиты и зазвенела сталь – по плану у реконструкторов начался показательный бой. Взревели мужские глотки, кто-то завизжал от избытка чувств. Я вспыхнула, разозлилась, вскочила на ноги. Не такими должны быть воины, особенно коли уж изображали они дружинных князя Рюрика! Князь Гостомысл, его дед, зорко следил за тем, чтобы в дружину не брали кого попало. Княжьи люди и в миру, и в бою оставались бесстрашными, немногословными, полными внутренней силы. Именно такими они снились мне во снах.
Картинки видений захватили меня. Я стояла на ступенях, неотрывно глядела на барашки волн, а перед моим внутренним взором проходили ряды дружинных в остроконечных шлемах и алых плащах. Я знала, что они, не думая, положат жизни свои за князя и друг за друга. Быть под защитой таких воинов, чего еще можно было пожелать…
“Олюшка…”, – прошептал будто совсем рядом любимый мамин голос.
Я резко оглянулась, оступилась, под ногой раскрошилась ступенька, и я неловко хлопнулась на задницу. Остатки ступени сползли к реке, а под моей рукой образовалось подобие ниши, в которой поблескивало что-то металлическое.
И вот правду говорят, что не стоит лезть неизвестно куда. А я полезла – у меня в тот день все в голове перемешалось – и вытащила на свет тусклое старое-старое украшение грязно-охристого цвета. Наверное, медное или латунное. Это было большое колесо, почти в мою ладонь, толщиной миллиметра в два, резное, очень красивое, с языческим солярным знаком в центре. Я вздрогнула – такое колесо я однажды уже держала на ладони, только оно было новым, сверкающим в дрожащем свете факелов, и называли его Громовым Перуновым знаком. Я моргнула. Ночь, холод, скрипящий и воющий вокруг лес, далекий шум боя, дикий страх, чьи-то руки, помогающие мне… Я оттерла колесо от грязи, насколько смогла, и задумчиво вертела в руках, пытаясь вспомнить, где раньше видела такое, и что за секундные рваные воспоминания оно возродило во мне, а потом зачем-то поставила на ладонь и крутанула… И уже в следующее мгновенье с диким визгом рухнула в какую-то бездонную пропасть…