– Ты можешь нормальным языком изъясняться, без этого твоего версаля?
С к а з о ч н и к: Кабан, естественно, не знал, что значит фраза: «К чему этот версаль?», но часто слышал ее от кота и потому использовал ее и где надо, и где не надо.
– Хорошо, я поясню: мне необходимо, чтобы за немалое вознаграждение ты приложил собственное копыто к некоему документу, означающему, что твой друг кот продан тобой мне полностью, обмену и возврату не подлежит.
– Опять ничего не понял. Ты можешь нормально объяснить?
– Конечно, могу, уважаемый кабан: термин «продан» в данном случае можно трактовать, как «предан», – полушепотом произнес шакал.
– Что??? – взбеленился кабан. – Чтобы я предал котяру??? Да чтобы вообще я кого-то предал?.. Мы, кабаны, можем продать что угодно, но предать… Не бывать этому! Ану, пшел вон, хитрозадый, а то, чесслово, прибью.
Шакал дернулся и, в какой уже раз, отпрыгнул на безопасное расстояние, пригнув башку, над которой со свистом пролетел новый дрын.
– Да успокойтесь вы, господин кабан, ибо опять меня не так поняли…
– Ну, дак ты объясни нормальным языком, а то блеешь, как овца, или воешь, как кикимора, – хохотнул, радуясь своему остроумию, кабан.
– Хорошо, я попробую, но только, ради Левы, царя всех зверей, постарайтесь дослушать меня до конца и бросьте этот дрын.
– Ладно, валяй, не бойся… Хотя мне, честно говоря, приятно видеть твой неподдельный страх. Как говорит мой друг кот: «Боится – значит, уважает», – договорил кабан и треснул толстоносого по башке так, что у того в глазах звездочки заблестели.
– Понимаете, тут такое дело: мне, собственно, не надо, чтобы вы предавали своего друга. Достаточно будет документального подтверждения, что он продан. И все.
– И все? – неуверенно спросил кабан.
– И все, – быстро закивал шакал.
– Чего-то ты все-таки не договариваешь, толстоносая морда. Ну-ка, поклянись.
– Да чтоб мне век в срамной яме сидеть и воли не видать, кикиморой буду!
Последняя часть фразы произвела на кабана должное впечатление, ибо в его мире подобными словами никто просто так не бросался.
– Ну, допустим, – медленно произнес собеседник. – А что мне с того-то обломится?
– Я же предложил вам увеличить гонорар вдвое, – растерянно ляпнул шакал.
– Вдвое – это как? А вернее, вдвое – это сколько?
– Это – целых сто кедровых шишек… Заметьте: не еловых, а кедровых…