Однажды Петровна пришла с работы, а старшая дочь в слезах. Мать спрашивает:
– Что случилось?
Дочка еще громче плачет. Оказалось, хлебные карточки потеряла.
– Как же так… – растерялась наша хозяйка. – Боже мой, горе-то какое… Зоя, как же будем жить?..
Заметив нас, она застеснялась.
– Ладно, не реви. Картошка у нас есть – перебьемся как-нибудь, да и по карточкам получать-то оставалось всего недельку. Вытри слезы. В избе столько женихов, а ты плачешь.
Зоины всхлипывания утихли. Все успокоились, и Юрий Любенюк просто и буднично сказал:
– О карточках, Петровна, не кручиньтесь, обойдемся. Стол у нас, как и был, общий.
Пройдут годы, десятилетия. Война будет уже историей, но навсегда останутся в наших сердцах слезы женщины, которые не выветрит время…
Как-то вечером пошли мы с Шабановым за ужином. По дороге встретили Пантелеева и Мубаракшина. Они, посмотрев на наши эмалированные ведра и вещмешок, неожиданно предложили:
– Вот что, продовольственники, есть предложение зайти в казарму к фронтовикам. Возражений нет?
В казарме было накурено – хоть топор вешай. За одним столом, окутанным плотной пеленой табачного дыма, рубились в «козла», за другим – тоже в сизоватом облаке – просматривались полетные карты. Кто-то играл на гитаре и тихо пел: «Мне в холодной землянке тепло…»
Вдруг слышим откуда-то сверху почти забытый голос:
– Братцы… бирмчане!
Как по команде, повернув головы, мы увидели полноватого летчика в синем комбинезоне и узнали… Николая Федоровича Пушкарева.
– Пантелеев! Шабанов! Мубаракшин! И ты, Евстигнеев?! Сколько же вас здесь?..
Оказывается, начальник школы сразу заметил нас. Обнимает каждого, радуется до слез.
– Молодцы, орлы! Как же вам удалось выпорхнуть из бирмского гнезда?.. Однако пора в столовую, там и поговорим…
По дороге на ужин Николай Федорович в шутливом тоне рассказывал о себе:
– Для истребителя, братцы, я уже староват. Кабина тесна стала, но кроме летного дела ничего не признаю. Воевал под Сталинградом. Завтра с полком легких ночных бомбардировщиков снова ухожу на фронт. Самолеты у нас в полку, конечно, не «лавочкины». Повоюю на них, а в перспективе – Пе-2.
Ужин прошел за теплой, дружеской беседой, за воспоминаниями о нашей школе и закончился взаимным обещанием драться за Родину, не жалея жизни. Утром бывший начальник школы вылетел на фронт. Забегая вперед, скажу: войну он закончил в звании полковника – заместителем командира бомбардировочной дивизии.