Вскоре взяли курс на фронтовой аэродром и мы. Летели поэскадрильно, впереди каждой шел лидер – бомбардировщик Пе-2. Нашу группу должен был возглавлять командир полка Солдатенко, но из-за незначительной неисправности в самолете отстал от своих, а к нам пристроился Иван Кожедуб.
Прошло минут пятнадцать. Я заметил, что от маршрута мы уклоняемся влево, и, предчувствуя неприятность, передал комэску Игнатову:
– Командир, не туда идем… Он знал об ошибке и ответил:
– Вижу. «Пешка», мы уклонились влево!
С Пе-2 не ответили. Тогда Игнатов доложил командиру полка:
– Лидер заблудился, на запросы не отвечает. Разрешите идти самостоятельно.
Кожедуб, поняв, что его принимают за Солдатенко, уточнил:
– Командир прилетит позже. На его самолете я, Кожедуб.
Летчики поняли тревожную обстановку. Интервалы и дистанции в строю резко увеличились: каждый достал полетную карту и искал местонахождение.
– Приготовиться к развороту вправо. Любенюку выйти вперед к лидеру: заставить его следовать за группой! – приказал Игнатов.
Юрий вышел вперед, покачал машину с крыла на крыло, что означало: «следовать за нами»… Но лидер шел прежним курсом.
Я начал раздражаться:
– Командир, для начала трассу перед носом. Не послушается – ударим!
– Так и сделаем. Куда он нас ведет?.. – возмутился и мой ведущий.
Трасса длинной очередью из пушек прошла впереди Пе-2. Бомбардировщик шарахнулся в сторону: вошел то ли в мелкий вираж, то ли в разворот. Связь с ним сразу же восстановилась, но была очень слабой, поэтому мы не без труда поняли: лидер предлагал произвести посадку в районе Бутурлиновки. Там есть линейный ориентир – узкоколейка, речушка Осередь и знаменитая дубрава – Шипов лес. Но Бутурлиновка расположена почти в самом начале маршрута, точнее – на траверсе его – с оставшимся запасом горючего не добраться, а запасных аэродромов поблизости нет. Куда же садиться? В поле? Там можно погубить тринадцать машин – первокласснейших истребителей…
Комэск Игнатов вышел вперед и, покачав с крыла на крыло, дал команду:
– Всем следовать за мной. Идем на Россошь. До этого полевого аэродрома было километров сорок, и через несколько минут мы уже находились над ним. Около ангаров стояли немецкие самолеты с отвратительными черными крестами. Любенюк приказал:
– Евстигнеев, пройди на малой высоте, проверь годность полосы к посадке.