Кент старался отхлебывать кипяток как можно осторожнее, но все-таки обжег язык.
– Это означает, что вещество произведено в одной из суперсекретных лабораторий, – сказал профессор.
– И вам известна эта лаборатория?
– Мне известны пять таких лабораторий.
– И все суперсекретные?
– Да.
– Вы можете их назвать?
Профессор отхлебнул чай и тоже обжегся.
– Мне бы очень не хотелось этого делать, – сказал он. – Иначе меня могут обвинить в разглашении государственной тайны.
– Государственной тайны? Вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, что такой яд могли произвести только в государственном учреждении.
– Как же в таком случае он мог оказаться у преступников? Может быть, его продал какой-нибудь лаборант?
– Мне удалось установить химическую формулу вещества. Это яд нервно-паралитического действия, при неумелом обращении с ним человек обречен.
– Не понимаю…
Раппопорт грустно посмотрел на журналиста.
– Все, кто работают с такого рода веществами, на строгом учете. Если бы сотрудник лаборатории продал яд, его вычислили бы в течение нескольких часов.
– Но ведь не вычислили!
– В том-то и дело!
– Почему?
– Это вы меня спрашиваете?
– А кого же мне еще спрашивать?
– Действительно – кого?
Раппопорт открыл окно, покрошил на подоконник булку. Едва защелкнул раму, как слетелась ватага воробьев. Какое-то время профессор смотрел на птичий пир, затем повернулся к гостю.
– Я задам вам встречный вопрос, – сказал он. – Как кто-то мог ночью проникнуть в хорошо охраняемый офис и заложить там чрезвычайно токсичный яд?
– Видимо, ему кто-то помог, – сказал Кент.
– И кто бы это мог быть?
Кент потер подбородок.
– Выпить хотите? – спросил профессор.
– А что у вас?
– Спирт и коньяк.
– Коньяк.
Раппопорт ополоснул кружки из-под чая, вынул из стола начатую бутылку «Арарата».
– Как вы со всем этим живете, профессор? – спросил Кент.
– Привык.
– Разве к этому можно привыкнуть?
– Ко всему можно привыкнуть. Яд всегда был оружием королей.
Профессор и журналист столкнули кружки. Коньяк пощипал горло, приятно осел в желудке.
– Люблю коньяк, – сказал Раппопорт. – Он углубляет взгляд.
– Больше, чем это?
Кент кивнул на электронный микроскоп.
– Гораздо.
Профессор снова плеснул в кружки.
– Вы намерены писать о смерти Куталии? – спросил Раппопорт.
– Ну да, – ответил Кент.
Профессор провел рукой по шершавой поверхности стола, словно пытался его разгладить. Кент обратил внимание, что пальцы ученого изъедены кислотой.