Семейство Коко прибыло сюда в первых числах сентября. Осень уже выбросила свой жёлтый флаг, птицы перестали петь по утрам, трава по ночам становилась белёсой от холода, и близки были первые снегопады.
Они обосновались в той самой полутёмной квартирке, ранее принадлежавшей их дальней родственнице, недавно почившей старушке. Коко смутно помнила, как они приезжали к ней в гости под Новый год, пекли с нею пироги, и как из окон не было видно ничего, кроме снега. И вот для Коко началась иная жизнь, большую часть которой занимала зима. Не успевали деревья сбросить летнюю листву, как в октябре наступал декабрь, дикие гуси торопились на юг, а на зелень обрушивался первый снегопад, и ветви трещали под тяжестью обледеневших листьев. Затем приходили морозы, и улицы пустели, и лишь иногда слышался скрип снега под ногами одинокого прохожего. Морозы сменялись метелями, такими густыми, что ничего не было видно дальше растущей у самого окна старой сирени.
***
В новой школе Коко приходилось несладко. Она была худа, долговяза, плохо одета и, ко всему прочему, рыжеволоса. Её дёргали за косы, плевали в спину, и бабушка грозила хулиганам милицией. Кажется, именно тогда одиночество для Коко стало многолетней привычкой. Только в книгах находила она утешение и часто грезила наяву, подолгу уставившись в окно.