Сама того не желая, она постоянно
возвращалась к этому неприятному событию: с него, можно сказать,
началась её новая жизнь. Что было в старой, она почти не помнила.
Как она оказалась в том доме, кто те люди? Она смутно помнила боль
и тяжесть тела насильника, помнила его руки на груди, зато лица его
не помнила совсем — от слёз всё расплывалось. Когда всё кончилось,
она пыталась уползти — другие, однако, тоже хотели получить
удовольствие. Тогда она отчаянно закричала, причём не на
барундийском языке, а на сканналийском, который они вряд ли знали.
Она умоляла их оставить её в покое, дать ей уйти — небеса её
услышали, послав Дайруса. Он ворвался в её жизнь, спас, забрал с
собой. Высокий, с чёрными волосами, тёмными пронзительными глазами
и густыми бровями, он не был очень красив из-за длинного
крючковатого носа и грубоватых черт лица. Из благодарности она
старалась быть ласковой, даже привыкла спать с ним по ночам, хотя в
постели особенно остро вспоминался первый печальный опыт. Она не
испытывала ни желания, ни удовольствия от близости с принцем, зато
в остальное время жила своей жизнью, никто не расспрашивал её о
прошлом, которого она не знала. Дайрус бывал и нежным, и
грубоватым, по-своему любил её — ведь он её не выгнал на улицу без
денег и памяти. Там, во дворце, где собирались люди из самых разных
стран, она выяснила, что понимает многие языки. Дим посоветовал
королю Гиемону использовать её, когда королевский переводчик сломал
шею. Позже она переводила речи наёмников, записывала их имена,
составляла списки продуктов и всего необходимого для похода,
указывая точную стоимость всех товаров, подсчитывала, сколько кому
выдать жалованья. Гиемон, глядя на неё, ухмылялся и советовал
племяннику не слишком увлекаться женщинами вдали от Барундии.
Самайя во дворце не раз слышала, что Дайрус может жениться на
Марции, дочери Гиемона — само собой предполагалось, что это
произойдёт, если бездомный принц станет королём Сканналии. Говорить
об этом при королеве Маэрине боялись — её сводная сестра Катрейна
была королевой Сканналии, — но шила в мешке не утаишь, и, наконец,
свершилось то, о чём даже слуги шептались меж собой с тех пор, как
Дайрус появился во дворце: принц отправился завоёвывать трон. В
какой-то мере Дайрус напоминал Самайе её саму: такой же бездомный и
неприкаянный в поисках места под солнцем. Она цеплялась за него как
за последнюю надежду обрести дом.