– Ну, а если… – начала она. Но я ее перебил:
– Да ты пойми, что говоришь!
– Ну…
– Да нет! Ты пойми! По-ойми!!
– Да брось ты! А если…
– Да будет тебе болтать, – сказал я. – Пойми ты и все!
– Да перестань… – взмолилась она.
– Не могут такие вообще жить! Будет тебе зря болтать.
– А если они…
– Да брось ты! Пойми, что ты говоришь.
– Да будет тебе перебивать!
– Да не могут жить они вообще. Ты это откуда взяла-то?
– А мне одна тетенька говорила.
– А она-то откуда такая умная?
– Не знаю.
– А ты их видала сама, этих двухголовых дефов?
– Видала… да, – уверенно заявила она.
– Во сне?
– Не-ет! На сцене!
– Да это ведь неживые! Вот уж сказала!
– Да я знаю. А мне тетенька говорила, что такие есть.
– А ты ее не попросила, чтобы она их тебе показала?
– Нет.
– Жалко. Ну, они жили, значит, по-твоему?
– М-м… Ну, а что же тут такого?
– И ты веришь этой самой тетке? Мало ли, что тебе скажут. Ведь не все говорят правду.
– Да брось ты! – снова взялась она за свое. Ну, а вдруг они жили, откуда ты знаешь?
– А ты мне докажи? – cпросил я. – Если докажешь, я сдамся.
– Да в земле…
– В земле? – удивился я. – Да их там нет.
– А ты разве их искал?
– Если бы я их искал, то это не была бы отговорка. Вот в том-то и дело, что их искали даже все ученые Земли и то не нашли.
– А они скушали друг друга, – вдруг сказала она.
– Конечно, ты права, – согласился я. – Первый «деф» съел второго, а второй, чтобы не обидеть друга, съел первого. Так от них и не осталось ничего.
– Ну-у!.. А так не может быть.
– А если не может, то чего же ты так говоришь?
Наконец, она согласилась со мной, и на этом все окончилось. Сухорученков и эта веселая Галина остались у нас ночевать. И сейчас, когда я пишу эти строки, она уже поглощает кислород воздуха лежа. Ибо она уже успела сну отдать на ночь свое сознание.
Все!!!
18 ноября. Сегодня утром я узнал весьма приятную для себя весть. Из телефонного разговора мамы с Бубой (могу напомнить, что Буба, или Люба, это моя тетя) я понял, что к нам в Москву, очевидно, в конце этого года приедет из Николаева дядя Марк. В моих летних записях 1937-го года я упоминал о своей поездке к Марку. Могу, между прочим, удариться в подробности, и сообщить, что Марк – это родной брат маме и Любе. Это добродушный добрый старичок, которого я обожаю больше, чем самого себя.
Ура! Я буду безгранично рад его приезду.