Пишу тебе редкими урывками, так как… Сама понимаешь.
Ночами в голову лезут разные глупости, хотел о них написать, но – стесняюсь. Скажу при встрече, глядя в любимые глаза.
Мне кажется, мы с тобой должны говорить как можно больше. И тогда дойдем до уровня жестоких игр, которые подразумевают (из-за предельного уровня откровенности): ближе друг к другу люди быть не могут. Другой, очень важный вопрос: что делать с этой близостью? Как жить дальше? Ведь гарантий никаких не даст никто – кроме самих, близких, мужчины и женщины. Рассчитать и прикинуть… как-то… что-то… Невозможно. Разве что отказаться раз и навсегда от любви. Или ждать – как это делаем мы. …Хотя – нет, мы с тобой не ждем, мы куда-то лезем, идем, ползем, летим туда, что называется terra incognita – земля неизвестная. И сердце заходится от ответственности, безответственности, страха, смелости и радостной жути. Что-то будет…»
* * *
«…Ты справедливо говоришь о том, что при всем при том голову терять не нужно. И я пытался так себя вести (то есть не терять головы). Теперь надеюсь и на твою помощь… А тяжелых писем больше писать не буду.
Надеюсь, что ты помнишь о том, что в Горном всегда смогу хорошо зарабатывать – я много чего умею и уже много чего придумал…
Мне кажется, что мы с тобой, стиснув зубы, должны терпеть как можно дольше – не хочу несколько (много!) судеб. Если нам потом покажется, что мы вели себя достойно и по-прежнему любим друг друга – вот тогда и попросим благословения у Неба, у Бога…
По идее, я не должен писать тебе – но тогда чувства не будут ничем подпитываться и начнут умирать.
У нас много чего не случилось: не научил тебя вальсу, не дарил букеты цветов, не возил за рубеж, не предложил заняться любовью где-нибудь за пределами нашей постели – это не похоть, а постоянное, навязчивое желание раствориться в тебе.
…Ты взвесь все, посоветуйся с теми, кому доверяешь. И прими свое решение».
Физиологию с головы и до пят я пою,
Не только лицо человеческое и
не только рассудок
Достойны Музы,
Но все Тело еще более достойно ее,
Женское наравне с Мужским я пою.
Жизнь, безмерную в страсти, в биении
в силе…
У. Уитмен
…Я отвлеклась. Тогда, в Горном, перед самым первым нашим расставанием, после Чемала, он сказал:
– Давай где-то присядем. Выпьем по чашке кофе…
Мы присели в уличном кафе. Мне – кофе, ему – пиво. Я не беспокоилась: он – взрослый мужчина, умелый, опытный, умный; он сам знает, что можно, что нельзя за рулем.