Молчали.
Потом он вдруг сказал то, чего я боялась, но чего хотела – до дрожи в коленях. Он сказал:
– Пора. Но знай: я тебя люблю.
И я опять поплыла. Но сделала вид, что владею собой. Мне помог удержаться вопрос, который сам по себе возник – даже не в голове – в подкорке: «А вдруг из этого что-то полезное для меня получится?..»
Я промолчала. Допила свой кофе. Он – свое пиво.
Он довез меня до моей школы – так я попросила, чтоб оставить свои вещдоки (по версии для мамы я была у подруги, а там нужны совсем другие вещи, чем те, что брала я в Чемал…).
Я шла от машины к школе, ноги были как стопудовые гири, я чувствовала – назад бы они побежали быстро и легко: я оглядывалась, ловила его взгляд, сердце мое больно и сладко падало вниз, в желудок, потом поднималось… Наверное, это было предчувствие чего-то большого, судьбоносного и большого счастья, и большого горя… Хотя – лукавлю. Тогда я ощущала лишь счастье и предчувствие еще большего счастья. Больше – ничего.
Так и случилось.
Мы не договаривались ни о чем, ничего не обещали друг другу, но я не выдержала – уже на второй день отправила ему несколько сообщений на сотовый телефон. «Ты для меня все. Очень скучаю. Но разрушать семью не буду. Мне было очень хорошо с тобой». Я тогда не знала, что он не пользуется этим достижением НТР, у него есть секретарь, который сам (сама) все знает, все умеет и его – Его – не загружает лишним. (НТР – научно-техническая революция, про это я сдавал экзамен в институте.)
А потом, через два дня еще отправила такие слова: «Хочу украсть тебя. Приезжай, пожалуйста». Конечно, глупо, но так оно и было. Это был опрометчивый, греховный шаг – но такой желанный… сердце сладко замирало.
Через долгих два дня он позвонил из машины:
– Еду. Встречаемся в Бийске, в гостинице. В 1 час 25 минут на входе.
Он приехал в 1 час 26 минут, я вышла – как и положено даме – с опозданием на 1 минуту. Весь путь он одолел за три с половиной часа. Он не быстро ехал, он – быстро летел. Мы поднялись в номер, который я сняла – будто супруги, которые вместе прожили не три счастливых дня в Чемале, а три всякоразных десятилетия…
Сначала горячий душ – с каким наслаждение я мыла его уставшее тело, грудь с густой порослью, все остальное… Он стоял, как уставшая лошадь, склонив голову. По моей команде молча поворачивался.