С другой стороны, просто хотелось отдохнуть, прокатиться, пообщаться с новым, интересным человеком… Жить в удовольствии, в материальном и душевном комфорте – это желание всегда было во мне. Даже тогда, когда я говорила себе: это не так. Но чаще всего я играла в поддавки сама с собой – как и в этот раз.
…А он все рассказывал – и про остров, и про храм, про то, как в 30-х энкавэдэшник его сначала нарисовал (художник, блин), а потом – сжег.
Я подумала: он где живет, а я – здесь. Почему он так много всего знает, а я – нет; и зачем я с ним?..
Потом эта мысль легко испарилась – ведь мне было так легко и счастливо. Как никогда в жизни.
* * *
«Никогда, никогда не мог думать, что моя любовь к тебе может вызвать крах жизни. До сих пор не понимаю, почему тебе поверил. (Допамин, наверное). Вчера, по возвращении, разговаривал долго с тобой, потом хотел сказать: «Несмотря ни на что, если не будешь выходить замуж – Коля или кто-то – роди от меня дочку…» Я тебя предупреждал, что у тебя со мной будут либо одни проблемы, либо (если мы с тобой правильно себя поведем) сначала проблемы – потом счастье. Получилось первое.
…Помнишь, я тебе говорил о стихотворении, которое заканчивалось: «…Я умер». Это правда. Добавлю сейчас: с большой неохотой.
Сейчас я успокоился, так как сообразил, что к чему. Понял все про тебя и про меня. Я тебе оказался не по плечу, я придумал тебя, нашу любовь.
И тем не менее, спасибо тебе».
* * *
«…Конечно, я неправильный человек, – по этому письму ты все и поймешь. И дело не только в сумбуре в моей и твоей голове – оно другим и быть не может – дело лишь в моей голове. И в сердце.
Я не должен был писать это письмо – хотя сочинял его с самого первого дня разлуку. Это письмо – нить к тебе. К нам. А нам с тобою делать нечего – в конце скажу об этом. Я мог бы (хотел очень) раньше написать – душа так рвалась, – но уединиться смог только сегодня: пошел на авторынок возле нашего института, нашел прохладное пустое уличное кафе, на службе придумал уважительную причину.
…Тогда, когда я ехал от тебя, от нас, кто-то (может быть, ты?) молился за меня, и я остался жив. Я тогда не испугался, я просто подумал: через секунду меня не будет. И на секунду мне стало легко на душе – не знаю почему.
Потом, следом, могла случиться другая авария – на левом переднем изнутри порвался корд, я не видел торчащую проволоку и по-прежнему гнал, гнал…