Я был впечатлён. За последний час меня защищали больше, чем за всю мою жизнь. И кто меня защищал? Сомнительный тип, которого я едва знаю, и женщина, которую я вожделел, нашёл в себе силы открыться ей, а через несколько минут отшвырнул от себя? «Может не такой уж ты неудачник, раз на твоей стороне есть достойные люди» – эта мысль грела меня, после настолько ужасного пробуждения, наконец я ощутил что-то кроме безнадёжности. Но этого было недостаточно, чтобы встать и поблагодарить моих спасителей. Избыток эмоций в комплекте с полнейшей беспомощностью окончательно выжал меня, я чувствовал себя заряженной пушкой, у которой заварено жерло. Я ощутил, как опять засыпаю. Последнее, что я помнил – это взгляд Сидни, сочетание тревоги в её глазах с приоткрытыми от волнения чувственными губами делали её невероятно красивой. «Да уж, Ник, готов поспорить ты сейчас выглядишь совсем не сексуально, надеюсь, хоть слюни не стекают с подбородка». Я не мог даже усмехнуться своему не затыкающемуся внутреннему голосу, и, за неимением другого выхода, погрузился в долгий, пустой сон.
«Самый тёмный час перед рассветом, но в мире без солнца, он длится вечность».
Я открыл глаза и не понял, где я и что происходит. Было настолько тихо, что я не сразу осознал, что проснулся без сигнала, я не мог поверить, что мне не нужно куда-то торопиться. Я чувствовал себя ослабленным, но счастливым. В мои сети угодила крупица свободы в открытом море безусловного подчинения, и я наслаждался этим. Я просто лежал, смотрел в потолок, прокручивал в голове сумасшествие последних дней и решил попробовать что-нибудь сказать вслух. Несколько секунд я медлил, боясь, что опять буду издавать нечленораздельные звуки и почувствую себя жалким, но, собравшись с силами, я громко и отчётливо произнёс «Громовержец». Мой голос эхом отдался в палате, как раскаты грома. И вправду, по сравнению с беспомощным Ником, который лепетал, как малое дитя, я чувствовал себя могучим повелителем туч.
– Громовержец? Серьёзно? Первое, что ты сказал «Громовержец»? Господи, Ник, пожалуй, я поторопилась, написав в отчёте, что обошлось без внутренних поражений, нужно ещё раз отправить твой мозг на МРТ, – Сидни улыбалась и с теплом смотрела на меня, стоя в дверном проёме, а я слушал её волшебный голос и жмурился от удовольствия, каждый произнесённый ей слог, вдыхал жизнь в мою огрубевшую душу, я с жадностью вслушивался в мягкие согласные и звонкие гласные, слетавшие с её уст.