Мы промчались с гиканьем, покрытые потом и пылью, одетые в белые туники.
Мы пронеслись, как знамёна.
У царского дворца нас встречали с музыкой.
Рабы принимали у нас поводья, отирали нас губками, смоченными розовой водой, протягивали кубки с прохладным лёгким вином.
На моей шее сегодня красуется символ рабства – железный ошейник, подаренный Горностаем.
– Всё хорошо, пока Горностай не появится, – говорит Игорь вполголоса.
– Давно его не видно. Может, не появится? – отвечает Мушка, опасливо поглядывая на меня.
– Как же! Эта белая крыса не упустит случая опозорить нас в очередной раз. То коней у кого-нибудь уведёт, то паруса снимет, – комментирует как бы самый честный Милан Рысь.
– Главное – не у нас, – вздыхает Дорио.
Пир с сильными мира сего – это танец на тонком льду.
Мы чувствуем на себе масленые взгляды сенаторов и знати.
Милость легко может смениться немилостью, честь – бесчестьем.
Наша защита – легенда о том, что мы храним друг другу верность.
Как увязать с легендой появление среди нас Горностая?
Я знаю: он придёт сегодня. Я чувствую: он где-то рядом.
Музыка заиграла в ритме танца. Мы не стали утомлять гостей ожиданием. Мы вышли танцевать, как когда-то на рынке рабов.
Сначала мы танцевали без наших мужчин, потом к нам вышел Дорио, за ним – остальные.
Никто не верит в демократичность наших отношений.
Зрители пытались определить, кто кому отдаёт предпочтение.
Танец с Миланом увлёк меня, но в желании представить себя публике моим фаворитом он слишком распускал руки. Когда Милан перешел границы, я оборвала танец и вышла из залы.
У входа во дворец слышался шум потасовки. Какой-то тощий заросший оборванец пытался прорваться сквозь цепь охраны.
«Господи! Да это же Горностай! Что с ним стряслось?!»
– Горностай!
– Фаина!
– А худой! Одни кости! Как из могилы!
– В плену был, на галерах. Сбежал.
– Давай скорей отсюда. Хорошо, что никто не видел. Голодный?
– Как зверь!
Горностай крепко обнял меня…
– Думал: никогда живым не выберусь с этой галеры. Не знаю, как получилось? Рванул цепь, и она разорвалась. Проржавела, наверное. Мы все там сидели, прикованные одной цепью. Товарищи домой подались, а я вот к тебе сначала.
– А потом домой, конечно?
– Фаина! – Горностай посмотрел на меня умоляюще.
В людной, шумной, прокуренной таверне никто не обращал на нас внимания. Горностай жрал, как голодный тигр, а я смотрела на него с любовью. Этим и была сыта. Поэтому пила без закуски. Напрасно.