Время играло, когда «дирижабль» висел над лесом. К кому бы из боевых подруг ни толкал его инстинкт, в момент озарения глубоким чувством они оба становились идеалом в глазах друг друга. За пару минут они проживали десятилетия совместной жизни, становясь с каждым днём всё ближе друг другу. Поэтому момент пробуждения был всегда драматичен – отчаянный крик в разгар страсти: «Почему ты вдруг стал чужим?!»
Отшатнувшись от человека, который только что был самым близким на свете, Патрик всегда испытывал чувство вины, хотя знал, что это так у всех и со всеми. Это просто «дирижабль» уплыл.
Белый рассвет пробивался в его полузакрытые глаза. В лучах рассвета склонились над ним три ангела в белом. Патрик раскрыл глаза пошире. Крылья у ангелов растаяли. Всё остальное осталось.
– Ну, мужик! Лоб у тебя чугунный! Надо же – живой! След от пули, как кастовая метка у индуса, – сказал один из хирургов. – Считай, с того света вернулся.
– И долго я был в отъезде?
– Вчера уехал, сегодня вернулся.
– Так быстро?!
– А тебе там что, понравилось?
Он ещё долго ходил перебинтованный, как герой сражений. Появились провалы в памяти. В один из этих провалов угодил последний день рождения.
Повышенное внимание к себе он объяснял расовыми предрассудками.
– Ты что, расистка?
– А ты что, Патрик?
Смазливая дамочка пересела к нему поближе. Они ехали в трамвае по старому городу, обозревая живописный пейзаж в нежной дымке майской зелени.
– Попьём кофе где-нибудь? – как будто она его сто лет знает.
– А потом?
– А потом – что хочешь.
– Мне врачи рекомендовали с этим подождать.
– У меня есть для тебя лекарство.
Они сидели на террасе. На столике стояли две чашки.
– Я этот кофе пить не буду. Что ты туда всыпала? Отравить меня хочешь?
– Да, попей со мной кофейку, и я оплачу твои похороны. Ну, с какой стати?! Я хочу, чтобы ты всё вспомнил. Хотя я тебя, наверное, опять потеряю. Я хочу знать, что там за жизнь – в лесу.
Он попытался сосредоточиться. Кто-то вышел из тёмного туннеля его памяти.
– Постой! Да это же ты! Ты говорила, что любишь меня.
Делла иронически улыбнулась:
– Тебя все любят.