Та внемлет повести унылой
Зимы, для сына же её
Застынувшей фатой накрыла
Своё недвижное чело.
На перекинувшийся мост горбатый
Убор накинул хладный свет,
Златым полукольцом объятий
Скрепив супружеский обет.
Сгущённый воздух реку будит,
То дрогнет, вспомнив о былом,
И, завернув за угол, студит
Тоской окоченевший дом.
Запнувшись о деревья, встанет,
Слепой от брошенной любви,
Рвя заскорузлыми ветвями
Покровы звонкой тишины.
Полоской тонкою протянут
Чрез реку одинокий путь.
И лёд грозит, треща устало,
Открыть застуженную грудь.
Шум городской пробьётся смутно
Сквозь полотна седую муть.
Зовя меня к тебе обратно
Жизнь за туманы повернуть.
В вечернем сумраке тумана
Над полузамёрзшею Невой
Горят огни, и, в ночь шагая,
Качает месяц головой.
Мне глянет в очи он печально,
Повеет сказкой ледяной,
И станет холод обручально
Звенеть пьянящей синевой.
Над вершиною серого дня ритм бьют ночные часы,
И лучами с небесного дна мне сияют две капли росы.
В их мерцаньи приюта намёк на темнеющем ложе из трав,
Где призывно, рыдая, поёт златогласая фея, упав.
Она ждёт, что герой к ней придёт, отворив тяжёлый замок,
И величье былое вернёт, возложив на главу ей венок.
Его шаг над землею звенит, приближая свободы час;
Да, он ищет, боготворит и отчасти уже её спас.
Он героем недавно стал, появившись на склоне дня,
Пробиваясь сквозь вязкий туман, что уводит обманно, губя.
Он идёт несмотря на страхи, и, шурша, опадают они,
Устилая дорогу к плахе, что багрово восходит вдали.
Разве смерть не повод для жизни и, тем более, для любви?
Хоть сейчас только стали прекрасны эти ранее мёртвые дни.
Из-за клика, которому нужен, из-за воздуха пьяной ночи:
Из-за феи, которой разбужен, и её тревожной любви.
Оттого не страшен волшебник, пусть таит в темноте смерть.
Пусть трудна любовь сказочной феи, но осталось одно лишь – хотеть.
Хоть дорога темна по ночам, но ласкает слух нежный призыв.
Весногрудой ответно стуча, сердце пьёт двух капель разлив.
***
Лаской света и неги лучами привечают нас утра часы,
Проявляются тени за нами, провожая отлив темноты.
Отступает сон сказочной ночи, уводя за собою мечты,
Обнажая останки пророчеств оскудевшей твоей красоты.
Опахалом накрытая век, фея мёртвая вдаль уплывает,
Руслом двух растаявших рек две звезды её провожают.
И встречают тебя туманом, паволокой – прозревший твой взгляд,